Ричард Длинные Руки — ярл

— Ваше Величество, в присутствии мужа я выгляжу получше.

Король кивнул.

— Мы сейчас приведем себя в порядок… а потом встретимся на пиру в нашу честь. Здесь вода отыщется?

Вперед выступил Джулиан Дейз, угодливо поклонился.

— Ваше Величество! В покои уже натаскали горячей воды. И еще принесут, так что позвольте показать вам…

Король отмахнулся.

— Уверен, мои слуги уже все устроили.

Я наблюдал, как его окружили и повели в восточную башню, за королем медленно втянулась вся свита, грязная настолько, словно последнюю милю брели по пояс через непролазное болото, давали всему налипшему застыть на теле, а потом снова лезли в грязь.

Мартин подошел ко мне сзади, я услышал почти заговорщицкий шепот:

— Первый при короле — Вирланд Зальский. Следите за его руками, сэр Ричард. Раньше это был исполненный благородства воин, но последние годы — постоянно при короле. Кто знает, какой он теперь?

Так же неслышно приблизился Джулиан. Глаза поблескивали, он возразил негромко:

— Уже не Вирланд первый, дорогой Мартин. Уже не Вирланд… хотя он, согласен, при данных обстоятельствах для нас намного предпочтительнее. Сейчас всех оттеснил Рено де Три, он считается великим магом королевства. Без совета с ним король шагу не ступит! Вот что значит мудрый советчик.

Он с достоинством выпрямился, дескать, а здесь единственным достойным советчиком, к мнению которого нужно прислушиваться, является сами знаете кто, не буду указывать пальцем.

Я отвел Зайчика обратно в стойло, поцеловал в замшевый нос и пообещал, что скоро уедем, мне самому здесь как-то не весьма, даже очень не весьма как-то, и вообще нас здесь не чешут. Он сопел и сочувствующе тыкался теплой мордой в плечо, шумно дышал горячим воздухом в ухо. Пса я отвел в покои с застывшими рыцарями, поклонился им и попросил позволения подержать тут немножко собачку. Она тоже из вашего времени, порода такая редкая.

Пес прыгал мне на спину, я едва удержался на ногах, собака у меня ужасная: если не залижет, то затопчет, сказал строго:

— Жди!.. Ты же знаешь, я без тебя ни шагу. В смысле когда дело доходит до чего-то серьезного. К примеру, обед там или ужин… Жди!

В коридоре яркий свет, в забытых и заросших мхом подсвечниках появились свечи, в плошках светильников — масло. Сейчас все горит, полыхает, освещает и озаряет потолок и стены почти солнечным светом.

Я быстро шел к главному залу и отмечал, что для короля действительно зажжены все свечи и светильники. В холле, коридорах, переходах и, конечно же, во всех залах. Надо думать, что и запасы провизии опустошат за первый же день изрядно, так что кастеляну надо позаботиться, чтобы сегодня же закупили в селах и к утру пригнали стадо коров. А то и прямо там забить, а в замок привезти на телегах, прикрыв разделанное и очищенное от шкур и костей мясо попонами.

Вот какой я заботливый и предусмотрительный, мелькнула едкая мысль. В самом деле становлюсь феодалом, мыслю как крупный хозяйственник, только кепки недостает… Интересно, долго ли продержусь, не пользуясь правом первой брачной ночи?

Из большого зала бьет свет, будто там горит солнце. В распахнутые настежь двери видно, как туда натаскали еще столы, накрыли цветными скатертями. Слуги сбиваются с ног, и когда король сменил одежду на чистую, столешницы уже ломились под тяжестью дорогих яств, лучших вин, редких фруктов.

Галдящая толпа заполонила зал, возле короля некий порядок, во всяком случае расселись по рангу, однако со второго десятка полная анархия, все плюхаются там, где, по их мнению, жареный гусь толще, запеченный на углях олень крупнее. Герцогиня, ее дочери и неизменная леди Бабетта, раскрасневшаяся от обилия мужчин, заняли места по другую сторону стола напротив короля и его ближайших придворных.

У входа в зал толпятся, не переступая порога, как приехавшие с королем оруженосцы, слуги и прочая челядь, так и местные слуги, жадно глазеют на приехавших, обмениваются впечатлениями. Я остановился позади них, с моим ростом хорошо смотреть поверх голов, старался понять, что же меня удерживает от того, чтобы сесть на коня и ехать на свой Юг… да-да, на свой, потому что он мне нужен, но торчу здесь, прикованный жалобным видом тихой безропотной овечки Даниэллы, что и сейчас, сидя рядом с властной матерью, не смеет поднять глаз от тарелки, а в зале гремит хохот, со всех сторон чавканье, стук ножей по блюдам, треск раздираемого мяса, хруст костей, снова чавканье и плямканье…

Король ел сперва быстро, утоляя голод, затем уже смаковал, а когда начал отрыгиваться, обратил посоловевший взор на герцогиню.