Ричард Длинные Руки — коннетабль

Я лег рядом, ее лицо спокойное, отрешенное, веки опущены. Я медленно накрыл ладонью ее грудь, подвигал чуть-чуть, едва касаясь, в ответ начал набухать твердый комок. Я накрыл его губами, дальше все по учебнику, грамотный, вторую теребил кончиками пальцев, потом пошел дальше. Когда-то мысленно перелистывал страницы, но то был уровень новичка, а когда обходишься без них, это уже бакалавр, ну, а если и сам чувствуешь, как и в чем можно и нужно отклониться от учебника, то магистр, не меньше…

Она все так же неподвижна, веки опущены, прислушивается к своим ощущениям.

Я чувствовал по ее учащенному дыханию и воспламенившемуся телу, к чему близка, медленно и осторожно опустился на нее, ощущение все равно такое, что на вырезанную из дерева фигуру, разве что из мягкого дерева, да еще горячее дерева, гладкая кожа и напряженные мышцы. У меня чуть ли не настолько же напряжено все тело в ожидании резкого отпора, но…

Она чуть вздрогнула, я пошел дальше, мы ведь в этой области продвинулись со времен Средневековья почти как и в науке, чувствую движение крови в ее жилах и направление хаотичных мыслей. В какой-то момент все ее тело напряглось и стало твердым, как камень, затем медленно расслабилось, словно не веря, что боль проходит, и снова я медленно и терпеливо вел, как слепую, через непонятное и неприятное к медленно нарастающему чувству спокойствия и удовлетворения, а потом дальше и дальше. Я чувствовал себя хирургом, что ведет скальпель в опасной близости от сердца, только бы не ошибиться, сейчас дело не во мне и моем самолюбии…

Ее тело снова напряглось, приподнялось, устремляясь мне навстречу, а через мгновение я услышал долгий вздох. Она уронила голову, тело расслабилось, и долго так лежала, то ли приходя в себя, то ли оттягивая минуту неловкости, когда встретимся взглядами. Я медленно скатился и лег рядом, сделал вид, что засыпаю, а потом в самом деле заснул с чувством исполненного мужского долга.

Пробудился я от потрескивания хвороста. Она, уже одетая, ломает руками хворост и бросает в огонь. Я зевнул, потряс головой и в недоумении огляделся.

– Что, уже утро?

Она ответила насмешливо:

– Давно.

Я встретил ее взгляд, она смотрит все так же оскорбительно высокомерно, так что ничего не изменилось, волноваться нечего. Потеря девственности мало значит в мире, где само существование постоянно под угрозой. Просто, думаю, девственность здесь теряют намного раньше.

– А я так спал, – ответил я и снова зевнул. – Так спал… И такое снилось!

Ее взгляд стал холодным, я поспешно захлопнул пасть. Шуточки на тему, как она мне снилась и что мы вытворяли, здесь не катят. Но на всякий случай позевывая, словно охлаждения и не произошло, я поднялся и принюхался.

– Что на первое блюдо? Извини, не могу быть полезен в кулинарии…

Она фыркнула.

– По ту сторону за тобой десять слуг ходили, носик вытирали?

– Не только носик, – согласился я миролюбиво. – Эх, как хорошо, когда и за тобой ухаживают…

Она пропустила мимо ушей то, что можно расценить как намек на случившееся ночью, сказала холодновато:

– Ешь быстрее. Пора идти. А то скоро выйдут на охоту цевры.

– Это кто?

– Тебе с ними лучше не встречаться.

– С ума сойти, – пробормотал я. – И здесь меня прячут от реальной жизни. Чтоб не совратили ребенка.

Она поморщилась, ее руки быстро и умело разрывают сухое мясо, челюсти работают неутомимо. Я смотрю, как двигаются в такт уши, сильный и здоровый зверь передо мною, совсем немного отягощенный интеллектом. Не знаю, как насчет души, но интеллект присутствует в урезанной форме: ровно столько, чтобы не мешать выживанию, это прерогатива инстинктов.

После завтрака вышли, отягощенные мешками, Джильдина судорожно вздохнула, глядя на такое близкое Кольцо Королевских Гор.

– На этот раз я точно попаду вовнутрь!

– Уже пыталась? – спросил я.

– И не однажды…

Я заметил, как шагах в пяти на уступе шевельнулась тень. Присмотрелся, тень исчезла, там затаилось крохотное существо с длинными кожистыми крыльями. Размером с крупную летучую мышь, но голое, больше похоже на уродливого человека.

Мне показалось, что оно прислушивается, а когда я нарочито понизил голос, оно вытянуло голову и наклонилось вперед, стараясь не пропустить ни слова. Джильдина посмотрела с удивлением. Я продолжал говорить, но глазами указал ей направление.

Она смотрела непонимающе, дура, я снизил голос еще, она сказала с раздражением:

– Ты что шепчешь? Говорить разучился, дурак?

– Нет, – ответил я разозленно, – но если тебе нравится, что нас подслушивают, то ради Бога, буду говорить громко.

Она обернулась, как ужаленная. Человечек с крыльями подпрыгнул и, шумно ударяя по воздуху крыльями, скрылся между скалами. Джильдина удержала в замахе метательный нож.

– Гад… Он много слышал?

– Не знаю, – буркнул я. – Не видел, когда он появился. Может быть, он там и сидел.

– Вряд ли, – сказала она. – Он прилетел к нам.

– Очень тихо, – сказал я. – Спланировал.

Она со вздохом поднялась.

– Надо уходить. Приведет с собой погоню.

– Разве? – возразил я.

– Мы его не схватили, – ответила она.