Ричард Длинные Руки — коннетабль

– А тебе зачем?

– Чтобы знать, как относиться, – объяснил я. – Уже весь мир знает, благодаря мне, что собаки – добро, кошки – зло.

Она скривилась так, что меня едва не приподняло и не гепнуло, но процедила только:

– Не понимаю, почему вас до сих пор не поубивало…

– Потому что мы – цветы жизни, – объяснил я.

Джильдина прошла через комнату с осторожностью, глаза не отрывают взгляда от прогуливающихся драконов, но как-то ухитрялась с жадностью поглядывать и по сторонам. Я видел в них смертную тоску: столько всего нового, но мешок не резиновый, да и не в состоянии унести все и сразу.

Драконы двигались, как броуновские частицы, сворачивали строго под тем углом, под каким наткнулись на стену, колонну или на другого дракона. Довольно простые устройства, понять бы только, откуда у них столько энергии. Даже Джильдина очень быстро уловила, что опасности от них нет, и хотя отступала и отпрыгивала с их пути, но довольно решительно прошла в следующую комнату.

В проходе встретились еще два, уже размером с собаку, металл отливает желтизной, словно выкованы из меди. Гребни на спине натянуты на толстых металлических штырях, что растут из хребта.

Еще дальше попались драконы уже с борзых, такие же худые и горбатые, гребни на головах прямо от переносицы, как у петухов, идут по шее и спине, сперва вырастая, затем снижаясь, а на кончике хвоста не крупнее рыбной чешуи, как у осетров.

Что не понравилось, так то, что эти драконы при виде нас уже останавливались и провожали взглядами мертвых стальных глаз.

– А какие будут следующие? – сказал я нервно.

– А они будут? – спросила Джильдина.

– Я в хорошее верю плохо, – сказал я, – хотя обязан, как демократ. А вот в разные гадости…

В следующее помещение мы заглянули с опаской. Я оказался прав, тамошние драконы уже с коней, тела отливают золотом. Я пугливо понял, что это не то золото, что ювелирное, это техническое, в семьдесят раз прочнее лучшей легированной стали. Из пастей драконов вырываются дымки, а когда один зевнул, мы даже отшатнулись от ревущего столба огня, ударившего в стену.

Только теперь я обратил внимание, что все стены не просто закопченные, а в некоторых местах камень даже потерял форму, "поплыл" от страшного жара.

– Ну что? – сказал я бодро. – Прорываемся? Или как?

– Надо подумать, – произнесла она напряженно.

– Думай, – поощрил я. – Потом поступим наоборот, и все будет путем.

– Что-о?

– Или выслушаем меня, – предложил я торопливо, – поступим наоборот, а потом еще раз наоборот!.. Давай так? Я думаю, надо переть напрямик, мы для них совсем не добыча. А под огонь просто не попадаться. Драконы сами по себе.

Она нахмурилась, нерешительно шагнула в зал. Я чувствовал, насколько ей страшно, быстро вышел вперед и пошел, лавируя между драконами, как через широкую улицу в час пик, когда автомобили идут со скоростью пять километров в час, нужно только успевать протискиваться между ними: и на такой скорости задавят.

За спиной слышал тяжелое дыхание, а когда на другом конце зала оглянулся, Джильдина приближается с бледным, как смерть, лицом, вытаращенными глазами и близкая к обмороку.

Я ухватил ее за руку и втянул под дверную арку.

– Видишь, – похвастал я, – как хорошо быть дураком? Дураки – бесстрашны. Еще говорят, колесо истории крутят дураки и мошенники. Они правят миром!.. У тебя голова еще не кружится?

Она сразу же пришла в себя, ощетинилась, как боевой дикобраз, рыкнула:

– Идем дальше. Раз уж попали сюда, нужно осмотреть все. Мы здесь первые, понимаешь?

– Да-да, – согласился я, – а это так, ветром намело всяких драконов из молибдена…

Она нахмурилась, взгляд ее прыгал, как блоха по горячему, искал ход, но на выбор сразу три, мы пошли по одному и сразу же вернулись в этот же зал. Отправились по другому и оказались здесь же, но уже после долгого и утомительного карабканья вверх-вниз, вверх-вниз по очень узкому и опасному ходу. Когда двинулись по третьему, почти сразу наши ноздри уловили запах сильных зверей, а затем каменные своды вздрогнули от мощного рева.

Мы крались потихоньку вперед, открылась пещера, куда с противоположных сторон вышли громаднейший лев, просто пещерный, и могучий медведь.

Они смотрели один на другого и злобно ревели. Джильдина хваталась за рукояти ножей, но пальцы тут же разжимались. И блондинка бывает в состоянии понять, что здесь даже двуручные мечи показались бы перочинными ножичками.

– Хорошо, – сказал я. – Как здорово!

– Что хорошего, – прорычала она, как третий зверь, – тут и с одним не справиться…

– Хорошо, – повторил я.

Лев, весь в сверкающей золотой шкуре и в роскошной гриве, устрашающе взревел и выгнул грудь. Медведь прорычал еще громче, встал на задние лапы и пошел на льва, медленно и нелепо переваливаясь, как беременная утка.

– Ты за кого? – спросил я шепотом Джильдину.

Она даже не поняла вопроса, ее глаза не отрывались от чудовищ. Лев раздул грудь, откинул назад голову, а затем плюнул в медведя огненной струей. Даже мы ощутили жар сжигаемого воздуха, медведь с неожиданной ловкостью поднырнул под струю и уже на четырех лапах в два прыжка оказался перед львом.