Ричард Длинные Руки — курпринц

Зигфрид приблизился еще на шаг, а я снял лук и наложил стрелу. Зверь прижался к земле, спина выгнулась горбом, мышцы вздулись отчетливо, а Зигфрид в момент его прыжка метнулся вперед и, падая на землю, выставил меч вверх, крепко держа обеими руками.

Я поднял лук, Зигфрид исчез под чудовищной тушей, зверь пытался ухватить врага. Я слышал скрежет и треск металла, но одновременно и болезненный рев.

Монстр приподнялся, и Зигфрид выкатился из-под его туши, все так же с прижатым с себе щитом, где край на две ладони уже отгрызен.

Я опустил лук, зверь серьезно ранен в брюхо, двинулся на человека, но правая передняя подгибается, пошел было в сторону, с трудом выровнялся. За ним потянулась широкая лужа крови, и, как я догадываюсь, там сейчас в широкую рану вываливаются кишки.

Зигфрид поднялся на ноги и, сильно прихрамывая, отодвинулся, все так же сохраняя боевую стойку. Блестящий металл на правой ноге потемнел и весь изжеван, словно по нему несколько раз ударили шипастой булавой.

Я крикнул:

— Раненый зверь опасен!

— Да ну? — ответил он хриплым голосом. — Вот уж новость…

Женщина уже поднялась, измученная и сгорбленная, как мокрая ворона, обхватила себя руками и не отводит жадного взгляда от схватки. Лицо бледное, ни кровинки, во взгляде отчаянная надежда.

Зверь сделал рывок, но в последний миг лапа подломилась, он с глухим болезненным ревом сунулся мордой в ноги дерзкому вместо того, чтобы всей пастью ухватить его за голову и разом покончить схватку.

Зигфрид моментально вскинул меч и, отшвырнув щит, обрушил страшный удар. Мне показалось, сталь не разрубит огромную голову, однако раздался треск, Зигфрид вскрикнул от боли в руках, стальная полоса вошла в толстый череп на две ладони.

Зверь задергался, приподнялся в последнем усилии и тут же ткнулся мордой в стальные сапоги рыцаря. Меч остался в расколотом черепе.

Я крикнул:

— Поздравляю!..

Он поднял забрало, лицо усталое, поплевал на ладони и ухватился за рукоять меча. Лицо побагровело, задержал дыхание. Послышался скрип, лезвие пошло вверх.

Женщина все это время не отрывала взгляда от рыцаря, а Зигфрид вытер меч о шкуру чудовища, бросил его в ножны и повернулся к женщине.

Она все так же неотрывно всматривалась в его лицо. Он протянул ей руку, но пальцы уперлись в незримую стену. Женщина медленно выпрямилась во весь рост. Черные, как смоль, волосы скользнули по нагому телу, старательно укрывая его от взглядов, но белая грудь все равно бесстыдно раздвинула эти шторы и высунулась наружу.

— Зигфрид, — крикнул я. — Ты уже убил эту зверушку!.. А женщину оставь, дальше пусть сама!

Женщина протянула ему руку, не сводя с рыцаря испытующего взгляда. Кончики их пальцев соприкоснулись, Зигфрид ухватил ее за кисть и дернул так резко из пентаграммы, что она с размаху налетела на его стальную грудь.

— Зигфрид, — сказал я с предостережением.

Он ответил, не глядя на меня:

— Мы не можем оставить ее вот так!

— Почему? — спросил я.

— Она истратила все силы, — ответил он. — И сейчас упадет…

Он сорвал с плеч плащ и укутал ее обнаженное тело со старательностью целомудренного медбрата.

Когда они вскарабкались ко мне на гребень, Зигфрид почти нес ее на руках, я сказал женщине сурово:

— Мы — крестоносцы, ведьм отправляем на костер! Ты поняла?.. Потому тебе нельзя принимать любезное предложение моего друга, он слишком добр и чистосердечен. Не понимает, что обрекает тебя на смерть.

Она вздрогнула, увидев Адского Пса, явно заколебалась, поглядывая быстро то на меня, то на Зигфрида, наконец сказала решительно:

— Я поеду с ним.

— Ты хоть меня слышала? — спросил я с досадой.

— Я рискну, — ответила она. — Все равно моя жизнь оборвалась бы скоро.

Он поднялся в седло, а ей подал руку. Она ухватилась крепко, и он вздернул ее к себе, усадив за спиной.

Я сказал резко:

— Слушай меня, дура!.. Магия у нас запрещена. Ведьм сжигаем или топим. Потому ты если хоть в чем-то… поняла? Но ты можешь лечить раненых, если умеешь, это богоугодно. В этом случае епископ закроет глаза, если сделаешь это даже не молитвами.

Зигфрид посмотрел на меня с благодарностью, а она сказала торопливо:

— Спасибо, ваша милость!

— Не за что, — ответил я, злой за уступку политики человечности, — лечить ты все равно не умеешь, а вот порчу…

Зигфрид вскрикнул:

— Ваше высочество!

— И еще, — предупредил я жестко, — что бы ни случилось дурное в армии или в лагере, тут же подумают на тебя.

Она вскрикнула:

— Я не стану…

— Это неважно, — прервал я. — Люди мало обращают внимание на разумные доводы. И тебя могут забить на месте до того, как прибежит епископ и велит тебя милосердно сжечь, чтоб не проливать крови. Но мне тебя не жалко, однако погибнет и Зигфрид, что бросится тебя защищать.

Она прижалась к спине Зигфрида и, похоже, ощутила, что так и будет. Помрачнев, произнесла тихо:

— Если этот благороднейший из рыцарей все еще берет меня, то я рискну.

Зигфрид сказал быстро:

— Нельзя ее оставлять ни здесь, ни в лагере. Я быстро отвезу ее в город к ее родителям и сразу вернусь.

— Мы едем в замок сэра Джордана Беверейджа, — напомнил я, — владетельного лорда Бармачшира и чего там еще.