Ричард Длинные Руки – ландесфюрст

— Сэр Вайтхолд, разве это наши трудности? Давайте все-таки смотреть, что у нас где горит, а если нет, то где загореться может!.. Или где попытаются поджечь. Вы слыхали про поджигателей войны?

Он начал загибать пальцы.

— Если начинать с любимой вами экономики, то здесь все неплохо, почти все работает. Мы ухитрились захватить страну, почти ничего не нарушив и не поломав…

— Это не наша заслуга, — прервал я. — Гиллеберд выстроил самовосстанавливающуюся систему. И саморегулируемую. Что там дальше?

Тень неудовольствия промелькнула на его лице.

— С политикой, — продолжил он, — еще проще. Врагов фактически нет. По крайней мере очень уж явных.

Я смотрел, как он покрутил оставшиеся три пальца и убрал их в кулак.

— И все?

— Ваша светлость, — возразил он. — Если и есть какие-то мелочи…

— Как обстоят дела с экологией? — прервал я. — С охраной окружающей среды? Меня интересуют природоохранные парки, сколько их в королевстве, насколько опасны, что нужно сделать?

Он просиял.

— О, ваша светлость, не волнуйтесь, их много! Синее Болото, Зыбучие Пески Дарна, Гиблый Лес, Проклятая Долина Скелетов… Это самые обширные, а есть еще всякие зачарованные места, их множество, и почти везде от смельчаков остаются одни кости!.. А кое-где и костей даже не находят. Взять, говорите, под охрану?

Я отмахнулся:

— Их слава сама их защищает. Ничего, дойдут руки и до них. Мой билль о свободном передвижении эльфов распространили?

— Да, ваша светлость! Во всех городах, селах и деревнях герольды прокричали. И что за препятствия, обиды и притеснения эльфам будете спрашивать строго.

— Хорошо, — сказал я. — Проследите, чтобы точно такие же права были и у наших союзников гномов.

— Они обнародованы!

— Значит, — сказал я, — пусть глашатаи прокричат громче. А то в города гномы пока заходить не решаются.

— Осторожничают…

— Может, не зря?

Он сказал с неудовольствием:

— Турнедцы очень дисциплинированны. Если закон обнародован — он выполняется.

— Ну, — сказал я, — гномы могут не знать, чем отличаются турнедцы от вартгенцев. Просто повторите мой приказ по всем городам и деревням.

Глава 4

Я быстро придумывал указы, оформлял во внятные слова, подписывал и передвигал на другой конец стола, а сэр Вайтхолд время от времени появлялся в кабинете, собирал и пропадал совершенно бесшумно.

В какой-то момент он не возник у стола, а смиренно застыл у двери. Я вздернул голову и посмотрел на него довольно бессмысленно — я же сейчас указоиздатель.

— Сэр Вайтхолд?

Он поклонился.

— Ваша светлость, к вам просится аббат какого-то монастыря. Или глава какой-то гильдии… я не расслышал, простите. Но мне показалось или вовсе почудилось, он хочет и готов сказать что-то важное.

Выглядел он смущенным, никогда таким не видел, даже лицо пошло красными пятнами, не может себе простить, что из головы вот так вдруг вылетело имя просителя, и — стыд какой! — даже забыл, представляет тот монастырь или гильдию работников.

Я насторожился — для цепкого сэра Вайтхолда такое нехарактерно, но ответил очень любезно:

— Хорошо, сделаем небольшой перерыв. Впустите его, а сами подождите за дверью.

Он поклонился.

— Ваша светлость…

— Сэр Вайтхолд, — ответил я.

Он вышел, оставив дверь открытой, а через порог скромно переступил мужчина в темной одежде, шляпа в руках, тут же коротко поклонился.

— Ваша светлость, — произнес он с расстановкой, — я аббат монастыря имени блаженного Агнозия.

Дверь за ним закрылась, но мне показалось, что сэр Вайтхолд к ней прикоснуться не успел.

Я молчал, всматриваясь в это лицо умного и проницательного человека: глаза смотрят прямо, в них живой блеск, вертикальные складки над переносицей, чуть сдвинутые брови, взгляд острый, не просто смотрит, но и рассматривает, что в этом кабинете непривычно — рассматривать могу только я.

— Блаженного Агнозия? — переспросил я. — Величие и сила нашей церкви в том, что у нее очень много святых, учеников, героев и подвижников. Настолько, что простой воин вроде меня не в состоянии запомнить всех…

Он поклонился.

— Слова мудрости, ваша светлость. Тем более приметные, что мы взяли покровителем вовсе не одного из отцов церкви, как делают многие, ибо под сиянием великого имени проще процветать, а вот под покровительством блаженного Агнозия все зависит только от нашей деятельности.

— И чем отличаетесь вы, — спросил я настойчиво, — от основной массы монахов и монастырей?

Он смотрел в мое лицо с прежним благожелательным вниманием, но я ощутил в нем растущее напряжение, наконец-то прозвучал вопрос, который решит, как сложатся наши отношения дальше.

— Наш патрон увлекался механикой, — сообщил аббат. — Той, старой.

Я помолчал, потом поинтересовался осторожно:

— Но разве церковь не запрещает все, что относится к временам до Великих Войн Магов?

Он покачал головой.

— И до войн люди ходили на двух ногах, ели, пили, разговаривали, учились читать и писать… Нельзя запретить все. Устав нашего ордена согласован с Ватиканом практически во всем…

— Практически?

Он кивнул.