Ричард Длинные Руки — ландлорд

— Да. Где-то здесь посеял Разумное, Доброе, Вечное — никто не находил?

Он раздраженно посмотрел по сторонам, ответил уже спокойнее:

— Если давно, то лучше не искать. Народ не столько вороватый, как запасливый. Даже если не знают, что это, — все равно приберут и спрячут. У одной старухи, что померла в девяносто лет, столько всего нашли! И зеркальце, в котором можно видеть дальние страны, и зерна, что вызывают дождь... Это среди всякого хлама, старые люди обожают собирать всякое.

Я отмахнулся.

— Ладно, вдруг да взойдет и на такой каменистой почве. Мне не так уж и жалко. Я добрый.

Он посмотрел с любопытством.

— Насколько?

— Когда идет такое добро, — сообщил я, — как вот я, то все зло пугливо прячется!

— Гм... я вижу, какое вы добро, сэр Светлый.

Сэр Растер подошел, плечи раздвинул и придирчиво всматривался в Саксона. Одинакового роста и веса, даже похожи, только лицо сэра Растера как будто высечено из каменной глыбы, а Саксон вылеплен из глины. Правда, теми же грубыми руками, когда работу делает хоть и мастер, но стремится избежать мелочной отделки. Мол, голова с глазами, носом и ртом есть, чего еще, теперь вот туловище, две руки и две ноги.

Если на лице Растера остались следы зубила, то лицо Саксона сохранило отпечатки пальцев в мокрой глине: надбровные дуги закругленные, нос, как будто свеча, полежавшая на солнце, губы полные, мясистые, вылепленные грубо и просто, даже морщины не резкие, как у Растера, а тоже закругленные, словно старые валы, которые сглаживают дожди и ветры.

Доспехи на нем кожаные, хотя я не сомневаюсь, что есть и металлические, однако без нужды Саксон предпочитает их не надевать, сибарит. Да и зачем таскать на себе железо начальнику охраны замка, если вся жизнь проходит по эту сторону стен, где пока что тихо и безопасно.

— Прекрасный у вас замок, — сказал я поспешно, — и все часовые в хорошей форме. Каждый на месте, а что лучше говорит о работе начальника замкового гарнизона?

Растер хмыкнул скептически, но задираться не стал, раз уж я так дружелюбен, а Саксон пробормотал польщенно:

— Я просто выполняю свою работу.

— Хорошо выполняете, — заверил я.

— Так заведено, — ответил он все еще с неловкостью человека, не привыкшего к похвалам. — Издавна...

— Только лучники у вас что-то, — сказал я брезгливо, — как-то... хиловато...

Он спросил с иронией:

— А что не так?

— Да все не так, — ответил я твердо. — И лук не так держат, и руки кривые, и ноги волосатые...

Лучники уставились на меня, я видел по румяным крестьянским мордам, с какой натугой силятся понять мои мудрые замечания сеньора, а Саксон предложил суховато:

— Если вам есть что сказать, сэр... Светлый, скажите моим лучникам. Пусть услышат высокое слово мудрого... стрелка.

Последнее произнес уже с нескрываемой иронией. Я важно повернулся к лучникам и сказал строго:

— Каждый должен попадать со ста шагов в бегущую белку!.. Без этого вы не лучники. И еще — не старайтесь стрелять одними руками. Всем телом на лук, всем телом!.. Вы задействовали только предплечье, а надо, чтобы бедро работало не меньше. Еще помните, у вас лук, а не арбалет... Это из арбалета бьете в упор, во всяком случае — прямо, а из лука чаще всего бьем по дуге, поняли?

Они кивали, но глаза смеются, как же, знатный лорд, который и лука никогда в руках не держал, берется их учить тому, к чему приучены с колыбели. Только один, самый младший, спросил почтительно:

— Это когда обстреливать тех, кто засел за стенами?

— И тех, — согласился я, — но еще чаще приходится стрелять в укрывшихся за щитами. Кто-то пусть стреляет в упор, а самые сильные должны запустить стрелы под облака! Тогда они обрушатся сверху с такой силой, что пробьют даже кожаные доспехи. Да что там кожаные, иной раз и железные протыкают, будто холстину.

Саксон кашлянул, прерывая мои нравоучения, спросил дипломатично:

— Сэр Светлый, как вам показался замок? Не слишком старым?

— А он старый? — спросил я. — Мне он показался совсем новым. Ну, так лет пятьдесят-сто, не больше...

— Верно, — согласился Саксон. — Но поставили на руинах прежнего. А тот, прежний, на руинах предыдущего...

Сэр Саксон, пыхтя, сел на огромное бревно с очищенной корой, на нем поместится человек тридцать в ряд, похлопал ладонью рядом, приглашая присоседиться, я сказал примирительно:

— А я слышал, что здесь жили раньше де Птегоны.

Саксон возразил:

— Де Птегоны — это тоже Бражеллены. Только другие.

— Это как?

Саксон сел, вздохнул.

— Пресеклась ветвь де Птегонов, дальних родственников Бражелленов, и, чтобы сохранить знаменитый род, император позволил этой ветви Бражелленов стать де Птегонами...