Ричард Длинные Руки – майордом

Я вытащил несколько золотых монет и, держа их в кулаке, медленно раскрыл, чтобы они выскальзывали по одной и звякали в ладони отца Яффы. Тот замер, глядя на неожиданное богатство. Среди соседей пронесся вздох удивления и зависти. Я задрал подбородок и надменно прошел в дом. Женщина забежала вперед, по облику мать Яффы, сказала торопливо:

– Вот в эту комнату, ваша милость… Вот сюда…

Комната просторная, чистая и светлая, пахнет лесными цветами. Я завалился не раздеваясь на широкую кровать из толстых досок, кое-как оструганных, но даже не прокрашенных. Подо мной пара одеял, в подушке похрустывает сено.

Скрипнула дверь, в светлом проеме появилась трусливо сгорбленная девичья фигурка Яффы.

Я приподнялся на локте.

– Ты чего?

Она сделала пару торопливых шагов и сказала умоляющим шепотом:

– Ваша милость, они решили, что у меня ребенок от вас!..

Я пробормотал ошалело:

– Что за дурь? Я не…

Она опустилась на колени перед кроватью.

– Ваша милость, – голос ее дрожал и прерывался, – не выгоняйте меня! Позвольте, я посплю тут у порога! Вам же все равно, а меня это спасет… Ну что вам стоит после того, как вы столько золота дали моему отцу? Он сразу стал самым богатым не только в селе, но и не знаю даже…

Я нахмурился, мало мне Армландии и Сен-Мари, так тут еще и такое норовит сесть на шею, а мелочи, бывают, отнимают больше сил и времени, чем великие дела.

– Ладно, – буркнул я, – оставайся.

Напуганная этим злым и несправедливым миром, она едва смогла прошептать слова горячей благодарности, страшась даже звуков своего голоса, тут же опустилась возле порога и легла, стараясь не двигаться и не привлекать высокое внимание его милости рыцаря.

Я некоторое время лежал, закинув руки за голову, пытался мыслить о взятии столицы и проблемах, которые навалятся, но со злостью чувствовал, что еще не дорос до государя, для которого потери – всего лишь статистика. Это вот жалобное существо у порога, которых миллионы, заставляет думать о себе, словно я не гроссграф, а молодой деревенский кузнец, не выходивший дальше околицы.

– Эй, – сказал я раздраженно. – Там лежать нельзя! Из-под двери дует. Видишь, какая там щель?

Она подняла голову, я увидел в полутьме блестящие влажным глаза.

– Ваша милость…

– Иди сюда, – сказал я еще злее.

– Ваша милость!

– Иди-иди, – повторил я. – Сама простудишься, и ребенка простудишь.

Она робко поднялась, на цыпочках подошла и остановилась в нерешительности. Я со вздохом откинул одеяло. Она все еще со страхом опустилась на самый краешек, я отодвинулся на другой край, ложе узковато, обнял ее одной рукой и уложил рядом. Она лежала, затаившись, как мышь, под моей широкой ладонью часто-часто стучит ее сердце, наконец тепло пошло по моему телу, прокатился жар, Яффа его ощутила и посмотрела на меня с надеждой.

– Мой господин… могу ли я послужить вам?

– Можешь, – ответил я.

Она ласкалась старательно и неумело, я прервал в самом начале и распластал ее, как лягушку, придавив всем телом. На миг ощутил неладное, встретив преграду, но когда кровь стучит в ушах, а жар нарастает, остановиться трудно. Волна подхватила и понесла, было пламя, ликующий рев плоти, болезненный и жалобный вскрик девушки, наконец я отодвинулся и посмотрел на простыню.

Между раздвинутых ног Яффы расплывается кровавое пятно, становясь все больше.

Я спросил тупо:

– Ты что же… девственница?

Она ответила всхлипывая, но мне почудилось облегчение:

– Уже нет.

– Ага, – пробормотал я ошалело, – это я понял… Но как же?.. Нет, я не соображаю…

Она сказала тихо, с прерывистыми вздохами, как говорят дети после долгого плача:

– Я же говорила!

– Я слышал, – ответил я все еще ошарашенно, – но… кто бы поверил?.. Я, как и все, увы… Ничуть не лучше и не умнее. Ты говорила правду, говорила искренне, а я не поверил, дурак… Хотя, думаю, если бы поверил, был бы единственным человеком на свете, который бы поверил такому…

Она тихонько и счастливо плакала, уткнувшись мне в плечо, потрясенная внезапностью случившегося. Я рассеянно перебирал ее волосы, вот теперь легче думалось и о скорой битве с варварами, хотя одновременно параллельно идет ряд мыслей о непорочном зачатии, о партеногенезе…

– Ну вот и решилось, – сказал я ей подбадривающе. – Пусть думают, что мы знакомы весьма близко все эти семь месяцев.

Она прошептала со слезами на глазах:

– Ваша милость!.. Почему вы меня спасаете? Вы святой человек?

– Для малости святым быть необязательно, – буркнул я. – Не преувеличивай мою роль. Все равно нужно было где-то переночевать.

– Но вы спасли меня, – прошептала она. – Теперь меня никто не тронет… даже не заденут.

– Вот и хорошо, – сказал я. – Давай спать? Для тебя это не слишком… грубо?

Она шепнула, пряча глаза:

– Ваша милость, мы живем в деревне… Я с детства вижу кроликов, коз, коней… А нашу корову мы с отцом вместе водили к соседскому быку… так что я все знаю…

– Да, – сказал я и зевнул, – этих знаний достаточно. Спи.

Глава 5