Ричард Длинные Руки — пфальцграф

Он перевел дыхание с явным облегчением.

— Спасибо, ваша милость, за понимание.

— Это не продлится вечно, — предостерег я. — Когда разделаюсь с неотложными делами, возьмусь и за этот лес.

— Мы дадим проводников, — сказал он с готовностью. — Мы знаем логова этих тварей, но у самих сил не хватит.

— Договорились, — ответил я, поднимаясь. — А пока вы свободны от любых налогов. Выживайте пока что сами…

Растеру и Митчеллу местные парни помогли надеть доспехи на просохшую одежду. Все делали с такой сноровкой, словно уже побывали оруженосцами или у самих припрятаны латы, так что обращаться с ними умеют.

Ворота распахнулись, солнце сияет в быстро просыхающих лужах, мальчишки уже долавливают мелкую рыбешку и тащат в деревню. Под копытами хрустят ракушки размером с блюдца. Я помню, что смерчи иногда выпивают целые озера со всеми его обитателями, переносят на сотни миль, а там обрушивают на землю. Бывали случаи, когда смерч поднимал в воздух целое захоронение древнеегипетского богача, а то и фараона, переносил тоже далеко и там засыпал землю золотыми монетами, ожерельями, кольцами, серьгами и прочими драгоценностями. Но чтоб из моря поднял таких громадных рыб… к тому же впечатление такое, что поднял с большой глубины. Как будто смерч может зародиться на дне океана, захватить там самых что ни на есть глубоководных крабов, а потом все это вынести наверх, да еще и отнести в сторону…

В самом деле похоже на чьи-то шуточки, мелькнула мысль. Или кто-то неуклюже пытается восстановить утраченное умение управлять погодой. Далеко впереди на равнине изломанная полоса высоких деревьев, первый признак речки. Вскоре я уловил свежесть в воздухе, между деревьями блеснуло. Речка течет достаточно быстро, перепрыгивает камни, подмывает берег, откуда свисают толстые узловатые корни яворов, плакучих ив и величавых дубов.

Сэр Растер измерил взглядом противоположный берег.

— Не слишком крут? Может, переправимся чуть ниже?

Митчелл захохотал.

— У вас конь или коза, сэр Растер?

— У меня лучший на свете конь, — ответил сэр Растер обидчиво. — Вон сэр Ричард спит и видит, как его заполучить. Уже жалеет, что сразу не взял.

Митчелл спросил заинтересованно:

— Это верно?

— Еще как, — буркнул я. — Ночами не сплю, только жалею. Может, в самом деле забрать? Сэр Растер уже убедил, что конь принадлежит мне…

Митчелл хохотнул, еще не все понял, но увидев, как переменился в лице сэр Растер. Тот заорал:

— Сэр Ричард! Вы обещали мне реванш! Я должен попытаться отыграть коня!

— Хорошо, — ответил я милостиво. — Как только вспомните, что конь вообще-то мой… вслух вспомните, то сразу и вытаскивайте меч. Реванш состоится при любой погоде.

Сэр Растер подумал, предположил:

— А может, реванш возьму как-то иначе? Бросим кости, к примеру… Или кто дальше плюнет…

— Нет уж, — мстительно сказал я. — Мы же рыцари?

— Слава богу, — проворчал сэр Растер, — что не паладины.

Митчелл хохотнул, явно соглашаясь с Растером. Для них, мелькнула мысль, стать паладинами — как для меня магнатом: и не прочь бы, все-таки возможности, но страшат возросшие обязанности.

На синем безоблачном небе начала проступать, будто выходя из-за незримого занавеса, очень высокая и тонкая башня. Настолько тонкая, что внутри поместится только лестница, а жить либо в подвале, либо на самом верху, там заметное утолщение. Так, комната для одинокого и очень непривередливого холостяка.

Башня сверкает, словно покрыта осколками стекла. Я рассмотрел огромное кольцо из булыжников вокруг башни, внутри кольца перекрещенные пентаграммы, знаки Зодиака, а также непонятные значки, которые я, как и все, называю каббалистическими.

Вряд ли и сам волшебник понимает, какие из этих знаков простой орнамент, а какие в самом деле задевают некие струны в мироздании… или, сказать скромнее, в силовой структуре планеты… нет, еще скромнее, в силовой установке здешнего региона, но мощь у него, похоже, невероятная. В небе над башней широкая дыра раструбом в черноту. Там повисли звезды, холодные и колючие, немерцающие и немигающие, что значит, труба выходит далеко за пределы атмосферы…

Рыцари притихли, мы тихонько проехали мимо, а когда башня осталась позади, Растер пробормотал обеспокоено:

— А чего он…

— Забавляется, — проворчал Митчелл. Лицо его было темнее грозовой тучи, брови сшиблись над переносицей, глаза зло сверкают.

— Что, показался? — спросил я.

— Да, — ответил Растер и опасливо оглянулся. — Вообще-то башня обычно незрима. Чего он сейчас, не понял…

— Защиту ремонтирует? — предположил я. — На время ремонта надо обесточивать…

Растер охнул, я быстро оглянулся. В нашу сторону смотрит гигантское, на полнеба, человеческое лицо, сотканное из белесых линий. Но глаза сверкают ярко, словно утренние звезды.

Рыцари притихли, мне тоже не по себе, но я гросс-граф, потому укрепился голосом и сказал с вызовом в небо:

— И что? Вот так и будем смотреть? Или вопросы какие-то?

Лицо продолжало смотреть с тем же невозмутимым интересом, но мне почудилось, судя по чуть-чуть изменившейся мимике, что мои слова достигли призрачных ушей.