Ричард Длинные Руки — принц-консорт

Я стиснул челюсти, в голове с грохотом застучали молоты. Гонец поклонился, отступил на пару шагов и застыл, прикинувшись тряпочкой, на которую никто не должен обращать внимание, дабы не отвлекаться от высоких государственных мыслей.

Ульрих довольно потер руки.

— Капитул избран, Устав утвержден… Готфрид, это значит, мы можем теперь набирать рыцарство во всех странах, где созданы отделения Ордена. Это же… сколько работы!

— Наконец-то, — сказал Готфрид, — хотя я не уверен, что буду лучше на этом посту, чем ты.

Ульрих нетерпеливо отмахнулся.

— Какая разница, мы все равно вместе!.. И давай начнем сразу же с назначения комтуров в каждом регионе. Это самое важное.

— Я сегодня же отбуду в Турнедо, — сказал Готфрид решительно, — чтобы лично назначить наиболее достойных и ревностных! Нет, сейчас же.

Я передохнул и проглотил ком в горле. Оба герцога смотрят друг на друга так, словно на свете уже ничего больше не существует, кроме выборов в Ордене.

— Погодите, погодите, — сказал я рассудительно. — Вы забыли, послезавтра выборы короля Сен-Мари?

Они оба оглянулись на меня, даже не обернулись, а только чуть повернули головы, в глазах безмерное удивление: какие пустяки беспокоят принца в такое великое время?

— Ваше высочество, — произнес Ульрих, — воссоздание Ордена Марешаля в таких границах и с такими полномочиями — это эпохально!

— Да, конечно, — сказал я, — но…

Ульрих решительным жестом отмел все возражения.

— Это неизмеримо важнее, — прогрохотал он с нажимом, — чем выборы короля в отдельно взятом королевстве…

— Но это Сен-Мари, — напомнил я.

Он кивнул.

— Даже будь это наше любимое Сен-Мари. Конечно, выборы короля важны, но только не в сравнении с таким событием, уж простите…

Я стиснул челюсти, быстро прокручивая в сознании варианты возражений. Для них, понятно, возрождение Ордена Марешаля, чему отдали жизни без остатка, — важнее всего на свете, даже я понимаю, насколько это важно, однако и посадить на трон Готфрида — не менее важно, это сразу разрубит целый ряд запутанных узлов.

— Хорошо, — сказал я, — но давайте это отложим на недельку. Сперва выборы, потом Марешаль.

Готфрид вздохнул, а Ульрих проговорил мягко:

— Выборы — это только первый шажок, но без коронации любой правитель нелегитимен, незаконен и безблагодатен, потому всяк свободен от его власти. Коронацию проводят только весной…

— Можно внести изменения, — прервал я. — Это после смерти короля выдерживают год траура, а у нас обычная смена власти путем справедливых и демократических выборов, вполне как бы честных и полупрозрачных. Потому допустимы ускорение, гласность и перестройка.

Ульрих спросил с сомнением:

— А кто будет возлагать корону от имени церкви?

— Отец Дитрих, — сказал я. — Он архиепископ!

Готфрид снова промолчал, Ульрих покачал головой.

— Вообще-то должен либо папа римский, либо его уполномоченный. Правда, папа лично возлагает короны только императорам, а королям — специально присланные легаты.

— Отец Дитрих, — напомнил я, — был вызван в Рим, имел подробную беседу с папой римским, в результате которой был назначен архиепископом.

— Однако он всего лишь прелат, — возразил Ульрих. — Был бы нунцием или хотя бы протонотарием…

Герцог Готфрид сказал мрачно:

— А лучше всего, чтобы не тревожить папу и удовлетворить требования знати, — прелатом фьюкетто. Они передвигаются достаточно быстро…

— Но папа не любит их отпускать, — возразил Ульрих, — они нужны постоянно при дворе. Как минимум такую церемонию мог бы провести папский монсеньор… но опять же, это все те же апостольские протонотарии, почетные прелаты и капелланы Его Святейшества, а они все в одном экземпляре и вряд ли будут отпущены. Потому лучше подождать, когда приедет человек лично от папы, дабы коронация была признана легитимной и состоявшейся даже нашими противниками.

Я вдохнул воздух и задержал его на несколько мгновений, стараясь удержать себя от волны нарастающего гнева.

— Знаете, — сказал я почти мирно, — до этого вам ничто не мешало, а сейчас вы начинаете искать зацепки, чтобы увильнуть.

Ульрих нахмурился.

— Это не уловки. Значимость Ордена настолько превосходит значимость не только власти короля, но даже самого королевства! Орден — это воплощение Божественной воли!

Тщательно скрывая раздражение, я вымученно улыбался, а чтобы не выказать, что думаю и чувствую на самом деле, поднялся и начал прохаживаться вдоль стены с развешанными мечами и щитами, опуская голову и время от времени как бы в великой задумчивости потирая лоб.

— Я понимаю важность Ордена Марешаля, — сказал я наконец, стараясь, чтобы голос звучал вдумчиво и рассудительно. — Но мы в состоянии успеть сперва завершить коронацию.

— Еще раньше нужно провести выборы, — напомнил герцог Ульрих.