Ричард Длинные Руки — принц-консорт

Красноватый свет факела в его руке выхватывает из тьмы слои породы, но для меня все это камень, хотя если порыться в памяти, то мог бы даже определить насчет мезозоя или палеозоя, хотя зачем лишний раз умничать, и так не могу на себя налюбоваться, и умницу, и красавца.

Трижды прошли мимо разработанных щелей вниз, я успел рассмотреть даже ступеньки, но Гьюки покачал головой.

— Я веду вас, чтобы не полезли в тупики.

— А чего там ступеньки?

— Добывали руду, — ответил он хмуро. — А тот, что ведет в глубины, дальше, еще дальше.

Еще с полчаса спускались, наконец Гьюки указал на просторную щель впереди, куда могли бы спустить целую скалу.

— Вон там ход. Он ведет все время вниз.

Хрейдмар смолчал, я поинтересовался:

— И что там?

— Никто не знает, — ответил он невесело. — Мы застряли посредине! Пойти вверх — умираем сразу, пойти вниз… никто еще не вернулся.

— А уходили давно?

Он кивнул.

— Думаю, и до нас туда спускались. Потом наши иногда решались… сперва чаще, потом… потом перестали.

Я посмотрел на Хрейдмара.

— Ну что, вниз или вверх?

— Вверх тяжело, — ответил он, — зато шкуры уцелеют. А вниз… вы же слышали, никто не вернулся!

— Понял, — ответил я, — значит, вниз. Гьюки, ты с нами?

Он воскликнул:

— Ни за что!

Я изумился:

— Что, нет желания погибнуть быстро и красиво?

Он помотал головой.

— Наверх — быстрая смерть, а вниз… может быть, долгая и мучительная?

— Тогда это для нас с Хрейдмаром, — сказал я бодро. — Он любит долгую и мучительную. Сейчас это модно. Признак изысканного вкуса!.. Хорошо. Значит, вон туды?

— Туды, — согласился Гьюки кротко и захлопал бесцветными ресницами, — узнаю яростные натуры людей поверхности земли.

— Ага, — согласился я, — такие вот мы яростные, полежать бы гневно на диване, где пьем за яростных, за непокорных, за презревших грошевый уют.

Гьюки сказал:

— Нет, дальше мы теперь не ходим.

— Почему? — изумился я. — Это же так увлекательно лазить в темных пещерах, наступая на черепа и кости давно подохших зверей, поскальзываясь на их говне… или не поскальзываясь, если уже посохло за тысячи лет.

— Нет, — сказал Гьюки твердо, — это участь героев. А мы — народ мирный.

Не дожидаясь ответа, он повернулся к нам спиной и быстро пошел обратно. Через минуту Хрейдмар опять создал рой красноватых искр, они поплыли по воздуху, медленно мерцая, словно засыпающие бенгальские искры.

— Они не совсем реальные, — произнес он.

Я переспросил:

— Эти искры?

— Люди подземелья, — произнес он.

— Это как, — спросил я, — привидения?

— Не совсем, — ответил он. — Они частично живые. Но только частично.

Я вздохнул.

— И сколько нам открытий чудных готовит просвещенья век… Ладно, спускаемся. Все-таки ступеньки…

— Это недолго, — сообщил он безжалостно. — Подземники спускались совсем немного, потом образумились.

— Образумились? — буркнул я. — Потому они и подземники.

Он время от времени создавал рой искр и запускал их вперед. Они озаряли стены и пол слабоватым красным светом, некоторое время медленно гасли, а когда мы оказывались в полной темноте, он бросал в воздух новые.

Когда погас пятый рой, я буркнул:

— Вы в темноте не весьма, да?

— Я забочусь о вас, — ответил он уклончиво.

— Как лестно, — ответил я. — Тогда позвольте ответный жест.

Я сосредоточился и создал самый большой шарик света, белого и чистого, с той оранжевостью, что присуща только солнечному, радостному и теплому.

Стены сразу озарились на десятки шагов впереди, высветились потолок и пол, разноцветными огоньками заиграли мелкие кристаллики в прожилках камня.

Хрейдмар дернулся, сказал с неудовольствием, но я ощутил восторг и тщательно прикрытую зависть:

— Я не знаю такого заклятия!

— Это не заклятие, — ответил я скромно.

— А что? — спросил он. — Святость? Вот уж не поверю!

Я перекрестился.

— С Божьей помощью, дорогой друг. Я паладин, мне дадено кое-что из того, чем я могу пользоваться. Однако за все должен нести ответ…

Он осторожно поинтересовался:

— В смысле?

— На благо ли использую? — ответил я. — Если нет, то отнимут… наверное, а еще и напинают. Мне и так дали, можно сказать, авансом. Это было в жестокой битве за Кернель, когда все повисло на волоске и было не до формальностей. Я получил паладинство, чтобы усилить защиту крепости еще на одного человека, но потом слинял… правда, по важному делу.

Он задел плечом камень, изумился, потрогал пятерней.

— Да он горячий!

Я на ходу провел по стене пальцами.

— Преувеличиваете, дорогой маг. Так, тепленькие…

— Значит, ад еще далеко?

— Рядом, — успокоил я. — Все мы его носим в себе. У каждого свой. У вас он в чем выражается?

— А у вас?

Я оскорбился:

— Откуда у меня ад? Я безупречен!..

Послышалось журчание, маг поспешно создал новый рой искр и метнул в ту сторону. Между темных камней тускло поблескивает вода, мне она показалась слишком вязкой. Искры медленно опустились в воду, она сразу покраснела, затем стала прозрачной, и дальше побежал как ни чем не бывало просто подземный ручеек.

Проход становился все цивильнее, исчезли острые выступы, затем выровнялся пол, и стены пошли ровные, наконец верх превратился в изящный свод.