Ричард Длинные Руки – рауграф

Да пошли вы все. Стучало в голове яростное. Сволочи, надо про общую цель думать, а не выискивать трещины! Иногда малейшее недопонимание приводит к очень печальным следствиям. Нежелание папы дать развод королю Генриху, которого тот добивался много лет, привело к тому, что взбешенный монарх изъял свое королевство из христианского пространства и провозгласил на территории королевства свою собственную Церковь, названную англиканской, что с того времени позволяет разводы и повторные браки. А началось все с пустяков! Закончилось же потерей для Ватикана целого королевства.

Если такие же идиоты рулят и здесь сейчас, то им мало не покажется, если рассвирепею всерьез… а я уже рассвирепел дальше некуда…

Стараясь дышать чаще, я обошел вокруг дворца, вызывая недоумение у стражи, затем решительными шагами направился прочь из дворца.

В монастыре Святого Цистерия напряженно-радостная атмосфера, все работают, не различая дни и ночи. Монахи самозабвенно печатают Библию и труды Отцов Церкви, а вчерашние алхимики трудятся, впервые ощутив себя в безопасности.

Они хоть и жаждут всего и сразу, но достаточно разумные люди, чтобы не отказываться и от синицы в руке. Когда я в прошлый раз подробно объяснил принцип работы пара, демонстрируя закипающий чайник и рассказывая, что вот этот пар разрывает на части самые толстые чайники, если плотно заткнуть носик, у многих глазки загорелись. Поняли, что предлагаю хоть всего лишь синицу, зато золотую синицу…

Мысль, натренированная на поисках эликсира жизни и философского камня, достаточно быстро приняла основную идею и начала приспосабливать под реалии. Здесь я помалкивал, они знают лучше, я лишь генератор идей. Работа закипела, на листах пергамента рисовали конструкцию паровоза, я подсказывал, если видел слишком грубые ошибки. А тем временем под руководством отца Варфоломея и отца Уриэля бригады рабочих за городом начали строить насыпь для железной дороги, прокладывать шпалы. Я разъяснил, как сделать деревянные лопаты-штопки, которыми штопают грунт, то есть заталкивают его под уложенные шпалы, дабы те лежали плотно, не проседали. Для этого с морского берега уже начали пригонять подводы, заполненные доверху мелкими морскими ракушками. Они не размокают, лежат плотно, выдержат даже заполненные стальными слитками вагоны… или закованными в доспехи благородными рыцарями, отправляющимися в новый крестовый поход.

Другие бригады одновременно роют по бокам канавы для отвода воды, так называемые кюветы. Негоже, если ливень размоет с таким трудом построенную дорогу…

Все жаждут узнать, что же это будет, для чего такая странная дорога. Еще неделю тому я положил на уложенные шпалы два древка копья и объяснил, что по таким полозьям лошадям проще таскать тяжело груженные телеги. Это поняли все и сразу, это же счастье какое, если колеса будут и будут катиться, не застревая в каждой колдобине, как сейчас. Лошади тратят все силы на вытаскивание из ямок, пусть даже мелких, а вот если будет катить ровно и гладко…

Я помалкивал, что дам сперва привыкнуть к лошадиной тяге, пусть все убедятся воочию, как это здорово и какой огромный груз с легкостью тащит простая лошадка, а потом и выведу того монстра, что запрятан у меня в Тоннеле под Великим Хребтом.

Но, конечно, главную ставку делаю на паровозы местного изготовления. Сам паровой котел сделать – раз плюнуть, а вот для изготовления прочих деталей придется привлечь лучших оружейников и кузнецов…

Отец Дитрих вышел навстречу, весь сияющий, как рождественский дед, можно плюнуть в рожу тому, кто скажет, что это и есть Великий Инквизитор.

– Отец Дитрих!

– Дорогой Ричард, – произнес он, – я уже слышал про ваш поход…

Я отмахнулся:

– Все наладится, отец Дитрих. Я уже все продумал. Там все просто…

– А где сложно?

– Знаете, отец Дитрих, – сказал я доверительно, – как и всякий умствующий, люблю почесать языком о Боге, о вере, о религии, о загадках бытия, все ли есть в Библии… Мы за такими разговорами чувствуем себя умнее и значительнее, иной раз даже уважать себя начинаем, но сейчас этими разговорами уже объелся, обожрался, у меня уже… из меня лезет!

Он сказал сочувствующе:

– Да, ты прежде всего воин.

– Я?

– Не воин, – поправил он сам себя, – но человек действий, а не рассуждений. А тебе пришлось отвечать на их поле и по их правилам. Но, сын мой, утешь себя тем, что они скоро закончат.

Я сказал уныло:

– Закончат? Мне кажется, только входят во вкус, как волки, что ощутили вкус моей крови…

Он покачал головой:

– Живи, как живешь. Каждый делает свое дело.

Я спросил дрогнувшим голосом:

– Отец Дитрих… Мне обещано отлучение от Церкви. Неужели вы не заступитесь?

Он посмотрел с сомнением:

– Неужели зашло так далеко? Гм… Слушай, сын мой, а как ты думаешь, не лучше ли на те гладкие рельсы, что ты нарисовал, нанести зубчики? Чтобы колеса цеплялись! А то ж тяжелая телега с места не сдвинется!..