Ричард Длинные Руки – рауграф

– Ага, – сказал я. – Понятно, что непонятно. А теперь скажи, что у меня там за дом появился, а то раньше вроде бы не было.

Он расплылся в улыбке шире:

– Городской совет постановил, что у бургграфа должен быть свой дом. Это значит, чтобы у вас значимость была выше, а то вдруг начнут забывать… А городскому совету ваш авторитет важен, правят от вашего имени они…

– Молодец, – одобрил я, – соображаешь. Так что за дом?

– Бывший Бриклайта, – сообщил он. – Целый особняк! Чего ему пустовать? Больше его нет вообще во всем городе.

– Гм, – сказал я, – м-да… Мне понятно, там жить не захочется, воспоминания скверные, но для гостей…

– И для престижу!

– И для престижа, – согласился я. – Спасибо! Зайчик, вперед!.. Бобик, не отставай.

Особняк Бриклайтов, пусть горят в аду все, все так же, как гора, гордо высится над соседскими домами. Вокруг неплохой сад, да еще и отгорожен высоким забором из металлических пик, сад уже выглядит запущенным, хотя я вроде бы совсем недавно здесь воевал с хозяевами, но ворота все так же надменно и помпезно заявляют, что этот особняк принадлежит хозяевам города.

Ну да, теперь уже хозяину.

Я подъехал к воротам, Бобик забежал вперед и требовательно гавкнул. К моему удивлению, дверь рядом с воротами тут же распахнулась, будто нас ждали, высунулась лохматая рыжая голова с радостно-удивленными глазами.

– Не верю… Никак хозяин? Господин Ричард?.. Эй, открыть ворота!

– Да мы и через калитку втиснемся, – заверил я. – Ты меня помнишь, значит?.. Извини, я тебя подзабыл…

Он заверил:

– Да вы меня и не могли помнить, я Когунд, один из дальних подручных мастера Пауэра. Сейчас мастер велел помогать принимать ваших гостей…

Ворота широко распахнулись, Бобик вошел чинно и спокойно рядом с Зайчиком, знает, что почему-то нельзя пугать вот этих, как и вон тех. За воротами несколько мужчин, на дальнем плане пробежали две хохочущие женщины, за ними вышагивает гордо и подкручивает усы громадного роста человек в кирасе и кожаных штанах, на поясе целый арсенал из ножей, кожаных мешочков и крупных пустых колец.

– Ваша милость, – сказал один из тех, кто отворял ворота, он улыбался во весь рот, – мы просто глазам не поверили…

Я соскочил с Зайчика, он сразу услужливо перехватил поводья.

– Хоть одно место, – сказал я с облегчением, – где мне рады. И ничего не потребуют… надеюсь.

Зайчик покосился на меня укоризненно, но дал себя увести, будто понимает, что вместе с отборным зерном дадут полакомиться старыми подковами и железными обрезками.

– Ваша милость, – сказал все тот же Когунд, – вы так быстро!.. Мы ж только два дня тому за вами послали!..

– Дорога хорошая, – объяснил я. – Гости в доме?

– Да, ваша милость…

– Веди!.. – сказал я и добавил: – Плохо быть богатым, не помню, где у меня какие комнаты. А еще богатые тоже плачут, как я слышал.

Он хмыкнул:

– Я тоже слышал. Но лучше плакать в таком вот доме, чем…

В дверях дома двое обвешанных оружием мужчин, загорелых дочерна и в неместной одежде, громко спорят и размахивают руками. Челядин выскочил опасливо и, пригибаясь, умчался с корзинкой в руках в сторону хозяйственных построек.

В мою сторону оглянулись с неудовольствием, но увидели пса, один вскрикнул шокированно: «Господи Исусе, что за лошадь с такими зубами?» – второй быстро перевел взгляд на меня, сбежал с крыльца и поспешно преклонил колено:

– Ваша милость!.. Маркиз!..

Я на ходу милостиво коснулся его плеча кончиками пальцев:

– Узнал? Хвалю.

Второй икнул, глаза от неожиданности полезли на лоб:

– Сэр Ричард? Вас не ждали так скоро!

Я поднялся по крыльцу, дружески ткнул его в бок:

– Побеждает тот, кто быстрее. Где Ордоньес?

– Здесь, – ответил он торопливо. – На втором этаже. В большой зале! Там сейчас с ним отцы города…

– Ого, – сказал я громким довольным голосом, но в душе трепыхнулось беспокойство: – Что задумал Ордоньес?

– Да не он, – сказал пират. – Эти толстяки быстро собрали городской совет.

Он ринулся вперед, я остановил:

– Погоди! Иду к друзьям, так что обойдемся без церемоний.

Он остановился, обескураженный, я поднялся по ступенькам и толкнул дверь в зал. Пахнет мужским потом, что значит – заседают уже несколько часов. Среди тарасконцев я сразу узнал Ордоньеса: высокий и огромный, со шрамами, но такие и здесь не редкость, однако от Ордоньеса веет океанскими просторами, морским воздухом, вообще переход через океан под парусами что-то меняет в человеке: осанка, жесты, а особенно взгляд, словно эти люди увидели нечто, навсегда изменившее их жизнь.

Я пошел вперед, улыбаясь и разводя руки. Все замолчали, Ордоньес оглянулся, на лице появилось радостное изумление.

– Мой лорд! – произнес он с чувством и преклонил колено.

Я поднял его, обнял дружески, потом не утерпел и обнял с такой силой, что у него хрустнули кости.

– Ты великое дело сделал, – шепнул я и добавил громко: – Счастлив приветствовать героя, который пересек океан без карт, без маршрутов, а всего лишь выполняя приказ своего сюзерена!

Ордоньес поклонился и уточнил: