Ричард Длинные Руки — сеньор

– Да что читать, – отмахнулся я. – Вот выйдем на любую лужайку, я вам покажу десятки примеров симбиоза. В смысле взаимопомощи между растениями и насекомыми.

– Но здесь люди!

– Это как сказать, – пробормотал я. – Кто-то назвал человека сладострастным насекомым, а это был, говорят, очень светлый ум. Хоть и подпорченный средой и существующим строем эксплуатации человека человеком. Сэр Сигизмунд?.. Вы нажрякались?

Сигизмунд вздрогнул, вытянулся сидя.

– Да, сэр!

– Надеюсь, вы ни хрена не поняли и вам не восхочется вегетатства. В смысле жить растением, а не жрать растения. Нам пора дальше, если вы уже отдохнули.

Сигизмунд намек понял, пулей вылетел из-за стола. Когда мы с магом вышли на крыльцо, он уже седлал своего коня. Маг посматривал заинтересованно, но деликатно помалкивал. Я вышел на полянку, присел на корточки. Он сразу же опустился рядом, я показывал на любого проползающего жучка и объяснял, как насекомые симбиотничают друг с другом, с растениями, как сами растения сотрудничают с насекомыми всех видов: крылатыми, подземными, прыгательными и ползательными. Маг слушал с раскрытым ртом, я открыл для него целую неизведанную область, целую страну, да что страну – мир, который куда богаче и огромнее нашего.

Наконец я оглянулся на Сигизмунда, закончил:

– Да вы сами все увидите, дорогой маг. Их мир перенаселен, там все переплетено и взаимосвязано, все сотрудничают друг с другом, все-все!

В глазах мага было изумление и растерянность. Мы с Сигизмундом уже заняли места в седлах, когда маг наконец с кряхтением и щелканьем ломаемого льда в коленях поднялся, разогнул спину.

– Я уж думал, – сказал он ломким голосом, – что доизучаю Дерево и – все…

– Если начнете изучать симбиоз трав и насекомых, – сказал я, – придется стать бессмертным…

– Почему?

– А все новые формы, в смысле способы содружества появляются… Спасибо за обед!

– Вам счастливой дороги, – ответил маг. – Вы в самом деле… паладин?

Когда я оглянулся через пару минут, он уже стоял на четвереньках в траве, зад выше головы.

Глава 8

Еще несколько дней мы двигались среди островков могучего леса, половину из них – в тени Дерева. Но и потом, когда, подобно горе, медленно и величаво оно отодвинулось за спину, мы ощущали могучий запах его листьев, а воздух был свеж, чист и накислороден. В такой прохладе двигались еще долго, когда вдруг впереди зелень исчезла, земля показалась темно-коричневой.

Сигизмунд перекрестился, я привстал в стременах, всматриваясь, Сигизмунд забормотал молитву. Впереди и в стороны простиралась ровная, как выжженная ядерным ударом, равнина. Над головой солнце стало мутным, слишком огромным, чтобы быть настоящим. Кони пошли неохотно, под копытами застучало коротко и сухо, будто двигались по пересохшим костям.

В воздухе появился сильный запах дыма, гари, горячей плоти, но до горизонта везде было пусто, только ветры от одиночества закручивались в большие или маленькие смерчи и начинали гоняться один за другим. За одним протянулся выжженный след, кое-где оставалась кипящая лава, я понял, откуда запах гари, оглядывался, там удалялась зеленая равнина с островками рощ, там влажный воздух, там сочная трава…

Проехали пару часов, навстречу подул ровный устойчивый ветер, очень горячий, словно приближаемся к работающим дюзам космического корабля. Сигизмунд постанывал сквозь зубы, лицо его быстро обгорело, превратилось в рыхлую вспухшую маску. Он пробовал накрывать голову тряпками, но сухой ветер иссушал кожу, вытягивал влагу из тела. Мы чувствовали себя скелетами в мешках из кожи. Во рту пересохло, язык царапал десны. Я оглядывался по сторонам, но Сигизмунд, более зоркий, вскрикнул с надеждой в голосе:

– Впереди снова… зеленая степь!

Кони перешли на рысь, торопясь покинуть страшное место. Мы доехали до границы, я невольно остановил коня. Здесь что-то не так, ни один ядерный удар не выжигает землю до спекшейся корки, оставляя в сантиметре рядом нежные цветочки. А здесь как будто гигантским циркулем провели правильный круг, внутри выжжено… доныне, а за невидимой стеной буйная зелень, кузнечики скачут, бабочки, стрекозки, жучки, жужелицы, паучки, муравьи…

Сигизмунд проехал вперед, нетерпеливо оглядывался. В глазах стояла мольба.

– Сэр Ричард… Подальше бы от этого злого места!

– Ты прав, – ответил я. – Место очень злое… Мы рисковали, что поперлись.

– Слава господу, – проговорил он и перекрестился, – ничего не встретили!

Я тревожно подумал про радиацию, смолчал. Дальше тянулась холмистая равнина, потом двое суток пробирались между желтых округлых гор, похожих на старые ноздреватые картофелины. Все примерно одинакового размера, желтые, и все бы хорошо, но вскоре расстояния между ними расширились, мы постепенно поднялись на возвышенность, я удивленно присвистнул.

Дальше гряда классических гор, с неровными остроконечными пиками, все покрыто снегом, там резкие морщины ущелий, скалы, черные щели, я только такими и видел горные хребты, но что тогда это, что за образования, между которых мы ехали трое суток?