Ричард Длинные Руки – воин Господа

– Лучше, – согласился он, – но я не просто сторожу эти доспехи от других. Кстати, там, кроме доспехов, еще и меч Арианта, дивной красоты и мощи... Я потихоньку ломаю Святое Слово. Подтачиваю, так сказать. Придет час, когда защита рухнет, я возьму этот меч! И доспехи.

– А ты на чьей стороне? – спросил я.

Он засмеялся громко и победно.

– На своей, конечно! Это самая лучшая сторона. Самая правильная.

– Самая умная, – согласился я.

– Так в чем дело?

– Но кто сказал, – возразил я, – что человек живет умом? Я пробовал – не понравилось. Здесь вроде живут вовсе не умом, но как будто счастливее...

Он посмотрел на меня, смерил взглядом мой рост, расхохотался:

– Это ты-то пробовал жить умом? Хотя, признаюсь, что-то в тебе странное. Как будто бы и в самом деле... Ладно, главное в другом: ты сумел пройти так Далеко. Я мог бы приспособить тебя помогать мне. Таким пустяком, как долголетие, я тебя обеспечу. Если не за сотню лет, то за тысячу мы сможем проникнуть в кое-какие тайны Древних.

Я удивился:

– Ты предлагаешь мне дружбу и сотрудничество?

Он поморщился.

– Я умный человек. И живу умом. А среди умных не бывает друзей, бывают только сообщники. И то временные. Но эта временность может растянуться на тысячу лет, а разве это для тебя не выигрыш? Ты вообще-то кто, норн?

Я покачал головой.

– Думаю, нет.

– Тогда геллинг?

Я снова покачал головой.

– Я не знаю этих слов. Может быть, я в самом деле норм и геллинг, только об этом не знаю, как немцы не знали, что для испанцев они – алеманы, для римлян – германцы... ведь себя почему-то считают дойчами и не понимают, почему для русских они вовсе – немцы. Так же угры, мадьяры и венгры... Так что не трудись показывать эрудицию, не трудись. Просто сними заклятие. Вот и все.

– А что дальше?

– Я уйду.

Он покачал головой, глаза смеялись:

– Какой же ты герой? Герой должен кипеть жаждой убить подлого колдуна!

– А ты в самом деле подлый?

– Вы, смертные, так считаете...

Я пожал плечами.

– Мне очень не хочется убивать. А подлый ты или не подлый – это зависит от точки зрения. Мне, поверь, не хочется убивать даже подлого. И если меня не принуждать, то не стану. Поверишь ли, я в самом деле не только никого не убивал, но вот прожил четверть века, подумать только, и никого не только не убил, но не толкнул, не ударил... По-моему, даже не обругал... как следует. Но вот пару месяцев назад я попал в эти земли... и, не поверишь, убил столько, что всех не вспомню. Худшее и самое ужасное в том, что меня не мучают угрызения совести.

Он смотрел с еще большим интересом.

– Почему ужасное? Это же прекрасно!

Я развел руками, но следил за ним очень внимательно.

– Мой мир... из которого я пришел, теперь я понимаю, только внешне очень мирный и чистый. Да, в нем чистые тротуары... Да, нет резни... Да, мы все беспрерывно говорим о литературе, искусстве, музыке, смотрим возвышенные зрелища, говорим о гуманности и бесценности человеческой жизни... но что-то делает нас готовыми убивать, жечь, разрушать. Хуже того – убивать без той злобы, страсти, ликования, с которыми убивают крестоносцы! Потому я тебе не судья. И убивать не стану. Просто сними заклятие.

Он смотрел на меня очень внимательно.

– Почему-то мне кажется, – сказал он медленно, – что тебе не то что убивать, даже драться очень не хочется.

– Ну и что? – спросил я. – Мы постоянно делаем не то, что хочется.

– ...и что ты несколько не от мира сего, – продолжал он. – Не знаю, то ли ты из мира книжников, копателей или мысленов, может быть, ты даже звездосмотретель? Но меч ты держишь, я зрю по твоему лицу, без всякого ликования.

– Ну и что? – спросил я. – Я не знаю, кто такие мыслены или звездосмотретели, но я знаю, что такое конформист.

– Если я правильно догадываюсь, – сказал он медленно, я чувствовал, как напряжение нарастает, – это значит, что ты живешь теми идеями, что превалируют в данном обществе.

– Очень правильно, – сказал я. – Честно признаюсь, я поражен...

– А это значит, – сказал он нетерпеливо, – что ты просто обязан подчиниться моим идеям.

Я покачал головой.

– Там, у выхода, меня ждет бедный честный парень, который считает меня своим сюзереном. А еще дальше – целое королевство Зорр, где идеи совсем иные.

Он кивнул и ответил в том же тоне:

– А еще дальше – империя Тьмы. Там идеи... скорее мои, чем крохотного королевства Зорр.

– Но я из королевства Зорр, – ответил я. – И потому требую в последний раз: сними защиту! А потом поговорим о знаниях Древних. Признаюсь, меня это заинтересовало... очень сильно.

Он смотрел пристально, в глазах разгорался гнев. Я видел, что лицо начинает дергаться, этот человек слишком долго жил, зная о своем всемогуществе. Уже то, что он долго слушал меня, общался со мной, говорит лишь о том, как соскучился по общению с людьми, однако уже сейчас считает себя богом...

– Ничтожество, – процедил он. – Тогда умри!

Он взмахнул руками. Я метнул молот.

Он захохотал:

– Это тебе не поможет!