Ричард III и его время. Роковой король эпохи Войн Роз

Так, собственно, в чем было дело? Почему Елизавета Вудвиль хотела, чтобы ее сын был как можно скорее доставлен в Лондон? И отчего герцог Глостер так занервничал? Еще в первых работах ричардианцев можно найти следующую версию — Эдуарда V хотели как можно быстрее короновать (как вариант еще на подступах к столице), чтобы юридически прекратить полномочия протектора. Эта версия кажется несколько надуманной. Да, коронованный монарх формально считался совершеннолетним, но помазание не делало его способным управлять страной. К тому же дата коронации уже была назначена. Ее можно было слегка отодвинуть, но именно слегка. В рамках предложенной ричардианцами теории герцог Глостер исступлённо боролся за то, чтобы побыть регентом несколько недель, а то и несколько дней. Это чистой воды абсурд.

Подчеркнем, в конце апреля вопрос о регентстве уже потерял актуальность. Всем было ясно: управлять государством будет тот, кто получит возможность физически контролировать двенадцатилетнего короля. Если бы Вудвилям удалось опередить' Ричарда Глостера, Эдуард V был бы помещен под охрану материнского клана. Вудвили вряд ли смогли бы править самовластно, но сохраняли за собой львиную долю государственного «пирога».

В реальности все сложилось иначе — короля заполучил Ричард Глостер, теперь он мог действовать от имени Эдуарда V.

Весть о произошедшем в Стони-Стратфорде достигла Лондона ночью 30 апреля. Вудвили среагировали исключительно эмоционально и попытались сколотить вооруженный отряд, чтобы отбить короля силой. Однако из этой затеи ничего не вышло. По свидетельству Манчини, ни один аристократ не выразил желания выступить против протектора.

Родственникам королевы оставалось либо признать свое поражение, либо бежать. К сожалению, и с бегством возникли проблемы. Вполне логично было бы воспользоваться для этой цели флотом, который собирал брат королевы Эдуард Вудвиль. Увы, адмирал Англии отбыл буквально накануне, на всякий случай захватив с собой вверенную его попечению часть государственной казны.

В итоге королева решила прибегнуть к проверенному средству. Ей уже удалось «пересидеть» реставрацию Ланкастеров в 1470–1471 гг. в Вестминстерском аббатстве. Теперь она вновь укрылась под спасительными сводами. Вместе с Елизаветой отправились ее дочери, младший сын (принц Ричард), старший сын (маркиз Дорсет), брат (епископом Солсбери) и самые верные из сторонников. Вудвили устраивались в Вестминстере надолго — туда до утра перетаскивали вещи, мебель и… то, что осталось от королевской казны.

Разумеется, после всех этих событий обстановка в столице стала несколько напряженной. Действия герцога Глостера одобрили далеко не все. Многие лорды вооружили своих сторонников, что называется, на всякий случай. Наиболее решительные поспешили выразить свою лояльность королеве. В частности, канцлер Англии архиепископ Йоркский явился в Вестминстер и передал Елизавете Вудвиль большую государственную печать.

Партии протектора было необходимо срочно объяснить, что происходит. Утром 1 мая лорд Гастингс собрал лордов, чтобы заявить — на самом деле герцог Глостер действовал в интересах юного монарха. В Стони-Стратфорде он, возможно, отчасти превысил свои полномочия, но участь арестованных будет решать только Королевский совет. Тогда же пришло и открытое письмо Ричарда Глостера.

Этот документ может служить отличным примером черного пиара. Ричард расширил и доработал версию, озвученную еще в Стони-Стратфорде. Членам Совета, лондонским ремесленным и торговым корпорациям, наконец, всем желающим сообщалось, что Вудвили — это главные, извечные враги короля. Они были плохими советниками для Эдуарда IV, поощряли его беспорядочный образ жизни и, в конце концов, довели государя до смерти. Теперь они еще и сговорились умертвить протектора. Юного монарха необходимо во что бы то ни стало изолировать от разлагающего влияния материнской родни. То, что сделал Ричард Глостер, «было совершено для его безопасности, а также для блага короля и королевства».

Несмотря на очевидные преувеличения, эти обвинения не были откровенной ложью. Вудвилей, конечно, нельзя назвать плохими придворными, но они никак не вписывались в образ «добрых советников». Как любые фавориты и выдвиженцы они яростно добивались должностей и пожалований, не отличались излишней щепетильностью, наконец, готовы были потакать любым прихотям и слабостям Эдуарда IV. В Средние века люди были убеждены, что советники монарха должны вести себя совершенно иначе — заботиться в первую очередь о благе королевства и охранять сюзерена, в том числе от него самого. В глазах Ричарда, как, впрочем, и в глазах большинства англичан, Вудвили действительно были виновны — они были самыми близкими людьми короля, но не отвадили его от дурных привычек, не сохранили его здоровье, не уберегли, и именно поэтому не имели морального права воспитывать юного Эдуарда V.