Ричард Львиное Сердце

Так точно рассуждал и сам Ашар, владелец Шалюза, с горьким раскаянием поглядывая на его ветхие стены.

Над ровной лужайкой, покрытой травой, округло возвышается зеленая, пышная грудь двух холмов. На каждом из них стоит башня, а между ними ютится церковь и село Шалюз в виде извилистой улицы. Стена и пруд замыкают эту деревушку и соединяют обе башни. Как и предвидел Ричард, самое легкое дело было — врезаться между холмами и разъединить, а затем и взять обе башни, каждую в отдельности. Адемар думал так же. И это не особенно его утешало, покуда в нем не зародилась мысль самому принять начальство над одной башней, а другую предоставить Сен-Полю. Таким образом, он мог действовать самостоятельно, то есть вовсе бездействовать в виду соединенных сил Англии и Анжу.

Сен-Поль, видите ли, шел на бой из-за жизни Ричарда, а Адемар — из-за золотого стола: большая разница! Адемар успешно произвел разобщение башен; но сделал вид, что собирается оказать врагу сопротивление: он расставил людей на стенах и распустил знамёна.

Король Ричард тихонько делал свое дело, как и всегда, когда действительно стоял лицом к лицу с войной. Для него война не была ни игрушкой, ни возбуждающим средством, а чистым искусством: он никогда не разъярялся. Целую неделю он довольствовался тем, что изучал город со всех сторон; и ни одна телега припасов не могла попасть в Шалюз, ни один перебежчик не мог выйти из него. Затем, когда всё было исполнено согласно его желанию, он двинул вперед свои машины, прикатил башни, задал работу землекопам — словом, повел осаду в надлежащем виде и против слабейших мест. Успех был превосходный. В сущности, осажденные даже не пытались защищаться. Обе башни-крепости на холмах были разъединены; Шалюз очутился в его власти.

Ричард предал гарнизон мечу, а деревню — огню. Виконт Адемар и его люди сдались. Ричард завладел кладом (оказалось, что Кесарь был без головы) и сдержал свое слово относительно его открывателей: он повесил виконта и владельца Шалюза в виду другой башни.

— Ах ты, негодяй бездушный! — бранился Сен-Поль сквозь зубы. — Меня-то тебе не вздернуть.

Но, оглянувшись на дюжину своих отощавших людей, он подумал, что если Ричард и не повесит его, то придется самому повеситься. Мало того: ему пришло в голову, что между его приспешниками найдется, пожалуй, один или два таких, которые готовы избавить его от такого труда. Впрочем, граф был человек себе на уме: он смеялся на предложение сдаться до тех пор, покуда у него ещё оставалась хоть одна несъеденная лошадь, хоть один лучник, хоть одна стрела. Что же касается огня, то он считал, что этим его не проймешь. А между тем, почем знать? Со дня на день могли подойти подкрепления с юга. Не кинет же его королева, своего героя, на съедение псам! Неужели принц Джон не поспешит завладеть королевством? Неужели король Филипп не постарается покарать своего мятежного вассала?

Каждый день, без особой поспешности, но страшно беззаботно, король Ричард подъезжал к самой башне и встречался взорами с графом де Сен-Полем, наблюдавшим за ним с вершины замка своими дерзкими глазами. Ричард, как и всегда, был боец-весельчак.

— Сойди-ка вниз, Сен-Поль, да задай пляску вместе с лиможцем!

— Когда я сойду вниз, государь, — отвечал граф, — твоему войску будет не до пляски!

Ричард терпеливо выжидал и в то же время слишком подвергал опасности жизнь свою. Аббат Милó даже стал лысеть от тревоги за него, не смея, однако, ему перечить. У Гастона Беарнца хватило смелости, но обезумевший повелитель прогнал его от себя. Де Бар, любивший его, пожалуй, больше всех, никогда не оставлял его надолго одного и придумывал всяческие уловки, чтоб заманить его как-нибудь подальше от башенных стен. Но Ричард, чтоб удовлетворить свою прихоть, выбрал себе в товарищи такого же бесшабашного беса, как он сам, а именно — Меркаде. Этот смуглый гасконец был под стать ему по сложению, по удали и горячности. С ним Ричард совершал свой ежедневный обход, никогда не упуская случая обменяться зловещей шуточкой с Сен-Полем. Страшно, жутко было смотреть, как он, без шлема на голове и без капли рассудка в ней, гарцевал под рядом луков.

— О, Сен-Поль! — вырвалось у него однажды. — Если б ты только стоил моих трудов, я заставил бы тебя сойти вниз и удружил бы тебе точно так же, как брату твоему, Эду. Но нет! Положительно тебя придется повесить.

А Сен-Поль, весело ухмыляясь, говорил ему в ответ:

— Король, не бойся! Никогда не придется тебе меня вешать.

— Душой моей клянусь! — возразил Ричард. — Ещё немножечко похорохорься так же смело, человечек, — и я освобожу тебя оттуда.

— Государь! Это было бы хуже всего, — сдержанно ответствовал Сен-Поль.

— Как так, мальчишка?

— Да ведь если б ты мне даровал свое прощенье, моя рыцарская честь потребовала бы, чтоб и я простил тебя. А этого я никогда не сделаю. Значит, я продолжал бы жить, но был бы осужден.

— Ну, будь что будет! — смеясь, проговорил Ричард и повернул прочь.

Сен-Поль мог бы наповал его убить, но он не пожелал воспользоваться случаем.