Ричард Львиное Сердце

Нежданное происшествие в первый раз нарушило прочный мир и дружбу, которые установились было между двумя королями. 24 и 25 сентября они обменялись визитами. «Казалось, что такая взаимная приязнь воцарилась между ними, что ничто и никогда не сможет нарушить или разрешить эти узы любви», — писал Бенедикт из Питерборо. «И вдруг появилась женщина»… Через три дня, 28 сентября, Ричард должен был встретиться с сестрой Иоанной. Напомним, что она покинула Францию в возрасте одиннадцати лет, чтобы стать женой Гийома Сицилийского и, по обычаю, поселиться при дворе своего жениха. Теперь Иоанне было уже двадцать пять. Более года она пребывала вдовой и фактически являлась узницей претендовавшего на престол Танкреда Леччийского, незаконнорожденного сына герцога Рожера Сицилийского (дяди супруга Иоанны). То, что на остров прибыл ее брат, к тому же король, должно было обрадовать молодую женщину, которую, впрочем, беспокоили не столько заботы о Сицилийском королевстве, сколько козни Констанции, тетки покойного ее супруга, дочери Рожера II Сицилийского и супруги германского императора, которая тоже зарилась на столь завидное наследство. Танкред воспользовался случаем и запер Иоанну в крепости Палермо как раз тогда, когда ее брат, король Англии, вступал в Мессину с блеском, ослепившим население города. Но Ричард энергично дал понять Танкреду, что не потерпит, чтобы с Иоанной обращались как с пленницей. Он встретил ее у своих кораблей и проводил в госпиталь Святого Иоанна Иерусалимского, где приготовил для нее пристанище, приличествующее ее достоинству.

На следующий день по прибытии Иоанны произошло событие, достойное упоминания. По случаю праздника святого Михаила король Франции явился, дабы приветствовать короля Англии, и они вдвоем направились в обитель госпитальеров. При виде Иоанны лицо Филиппа Августа вдруг просветлело: уж очень та была хороша. Самая младшая дочь Алиеноры Аквитанской, она, вероятно, более остальных детей удалась в мать. Живописного ее портрета не сохранилось, зато имеется великолепное, вырезанное по меди и золоту рельефное изображение ее головки; оно преисполнено благородства. Это произведение искусства хранится ныне в музее Сен-Жан в Анжере, куда оно попало из аббатства Фонтевро, и по нему вполне можно судить об облике модели

[36]

. Видимо, юная вдова привыкла к климату на Сицилии, где она провела свою юность и годы счастливого супружества (Гийом, прозванный Добрым, оставил о себе хорошую память), и находилась в самом расцвете красоты, какой только возможен у женщины в двадцать пять лет. Судя по всему, она произвела необычайно сильное впечатление на Филиппа Августа, который потерял свою первую супругу, белокурую и нежную Изабеллу Геннегаускую, всего за три месяца до этого. «И король Франции словно бы увидал там образ цветущий, так что народ говорил, что король собрался взять ее в супруги». Еще говорили, что жители Мессины не замедлили понять, в чем дело, и оценили впечатление, произведенное на Филиппа их королевой. Короля, которому только-только исполнилось двадцать семь лет, поразил настоящий удар грома.

Ричард первым отдал себе отчет в происходящем. Он сразу подумал о возможных последствиях — ибо о новом франко-английском браке, когда сам он стремился, не без труда, выпутаться из уз, связывавших его с Аделаидой Французской, не могло быть и речи. Решение пришло, как обычно, мгновенно. На следующий день Ричард прошел тем узким проливом, который называли «рекой Фар», и овладел укреплениями «ла Баньяра» (что значит «Знамя»), представлявшими собой настоящую крепость с монастырем и постоянными канониками. Он оставил там достаточное количество рыцарей с оруженосцами и устроил резиденцию для своей сестры. Этот ход заодно позволял ему в случае необходимости дать отпор Танкреду Леччийскому, который захватил не только позолоченный трон, но и вдовье наследство королевы: все имущество, завещанное ей покойным супругом. Согласно хронике, оно заключало в себе «столик из золота» 12 футов в длину, шелковый шатер, 100 сундуков с запасами всего необходимого на два года, 60 тысяч мер пшеницы, столько же ячменя и столько же мер вина и еще 24 чаши и 24 блюда из золота. Думается, что богатство это было никак не меньше того, которое собрал король на момент отправления своей флотилии в Святую землю. Спустя два дня Ричард захватил укрепленный замок на острове в той же «протоке Фарской» — место это называли монастырем грифонов (греков).