Ричард Львиное Сердце

Им предстояло еще раз его побить, и даже с помощью других. Небеса, и те были против него. Его преследовали бури с первого же дня, как он пустился в море. Они разлучили его со свитой, они бросали его от одного берега к другому и роковым образом замедляли его путь. Там, на родине, имели время сплотиться его враги — Евстахий де Сен-Поль, Бовэсец, Филипп французский, а позади их всех — Джон Мортен, который подымал небо, землю и их самих, чтобы добиться королевского престола. Но Промысел, как думал Ричард, допустил его в страшную непогодь высадиться в Корсике и там услышать, как обстоят дела в Галлии. Филипп привлек к себе Раймонда Тулузского. Сен-Поль стоял во главе их союзной армии под Марселем, готовый погубить Ричарда. Возвращающемуся королю готова была ловушка.

Надо вам сказать, что к тому времени в его распоряжении оставалась только одна, его собственная, галера да еще три других. Не было с ним ни де Бара, ни Га-стона, ни Безьера, ни даже верного капитана Меркаде; и он не имел ни малейшего понятия о том, где они могли быть. Он попался бы непременно в западню, и она крепко прихлопнула бы его.

— Нечего сказать, хорошие, чудесные дела! — говорил он. — Но я их поправлю.

Он снялся с якоря и поплыл, огибая Сицилию, к берегам Далмации. Но там опять его настигли бешеные вихри. Из четырех последних судов он лишился трех и, наконец, вошел в гавань Газару — небольшое рыбацкое селение на этом пустынном берегу. Он намеревался вернуться домой через Германию и Нидерланды и высадился в Англии, покуда его брат Джон был еще во Франции.

Он или позабыл, или не позаботился припомнить, что все эти земли были подвластны эрцгерцогу Луитпольду. Конечно, он знал, что Луитпольд его ненавидит, но не знал, что тот считает его виновным в убийстве Монферрата. Не подозревая, чтобы могли возникнуть какие-либо затруднения, он отправил послов просить у правителя Гаэары пропуска для неких купцов-богомольцев. То был австрийский рыцарь Гюнтер.

— А кто такие ваши богомольцы? — спросил он. Ему сказали, что это — мастер Гюг, купец из Алоста фландрского, и его слуги.

— Что это за купец? — был следующий вопрос.

— Господин наш! — сказали видевшие его. — Это — красивый мужчина, высокий, как дерево, стройный и могучий; глаза у него острые, синие, а борода рыжеватая, как не бывает у фламандцев.

— Посмотрим, что это за купец. — сказал Гюнтер и вошел в гостиницу, где находился король Ричард.

Ричард сидел у огня и грелся. К несчастию для мнимого купца, он не встал почтительно, когда вошел правитель Газары весь в дорогих мехах и с важной осанкой.

— Ты — купец Гюг из Алоста? — спросил Гюнтер, оглядывая его свысока.

— Да, я ношу это имя, — отозвался Ричард. — А ты, друг мой, кто такой?

Австриец заикнулся, потом возвысил голос:

— Ах, Боже Ты мой! Я — государь Гюнтер, правитель этого города и замка!

Тогда король встал, чтобы отвесить ему поклон, и тем выдал свой высокий рост.

— Я должен был и сам догадаться, государь мой, из того, что вы имели любезность прийти ко мне. Прошу прощенья!

Так говорил Гюг-купец, а Гюнтер только дивился на него.

— Ты что-то чересчур высок для купца, Гюг! — заметил он. — Неужели в Алосте родятся такие богатыри? Король Ричард улыбнулся.

— Это мое единственное преимущество перед вами, господин мой, — ответил он. — Впрочем, мои землячки вообще родят статных молодцов.

— Вы были воспитаны в Алосте, мастер Гюг? — с подозрением отнесся к нему Гюнтер.

Ричард снова рассмеялся и сказал:

— Ну, об этом уж спросите у матери моей, господин Гюнтер.

— Гром и молния! — подумал австриец. — Вот-то развязный купец.

Он принялся делать кое-какие затруднения, мелочные чиновничьи докуки, а король Ричард все посмеивался, стараясь в то же время исполнять все требуемое, Но Гюнтеру все было мало. Он сказал, что его сюзерен, эрцгерцог, крутенек относительно прихода иностранцев. У Ричарда сорвалось с языка, что он не особенно уважает эрцгерцога. Однако в конце концов он все-таки получил пропуск. И все было бы хорошо, если б только, уезжая из Газары, он не переплатил по счету.

«Переплатил» — не настоящее выражение: он просто затопил хозяина в золоте. Спеша пуститься в путь, он разозлился на трактирщика, который приставал к нему со счетом.

— Какой там счет, хозяин! — воскликнул он, уже занесши одну ногу в стремена. — Какого черта стану я считать наполовину на коне! На, считай сам, человечек, и будь доволен тем, что тебе дают!

Он бросил наземь горсть золотых безантов, круто повернул лошадь и рысцой поехал со двора.

— Не человек, а исполин! — вырвалось у хозяина. — Король это или черт, только не купец.