Ричард Львиное Сердце

Истинно говорю вам, что я самый, аббат Мило из церкви святой Марии Сосповской, был избран сказать проповедь во храме монашенок в Фонтевро пред сборищем, состоявшем из таких особ: двое королей (один уже венчаный), один легат a latere [43], один царствующий герцог (я разумею Бургундского), пятеро опоясанных графов, полдюжины епископов и бесчисленное множество аббатов; далее — Жанна, графиня Анжуйская и супруга короля английского, графиня де Руссильон, две графини Ангулемских (старая и молодая), мадам Элиса Монфор (слывшая самой умной леди во всем Лангедоке); тринадцать признанных поэтов да цирюльник короля французского, не говоря уже о других. И сия моя проповедь (не стыжусь заявить о сем) найдена достойной занесения в монастырскую книгу Фонтевро. И на начальном листе ее, обрамленном золотым венком, прекраснейшим на взгляд, находится мое самоличное изображение в полном облачении с митрой на голове. И все это исполнено искусным художником и ревностным христианином Аристархом Византийским suspirante Deo [44]. Там любопытствующие могут видеть это, да и видят. Надеюсь, я настолько хорошо знаю требования истории в смысле размеров, что не стану выписывать ее тут целиком. Короче сказать, я, как второй Петр Пустынник, предстал полный смелости пред лицом всего этого общества венценосцев.

— Как?! — вопрошал я. — Ужели же фараон — лишь звук пустой? Ужели праотец Авраам лишь прах, брошенный в пещеру? Герцог Лот удостоен менее прочного памятника, нежели его грешная жена! Ноя, этого величайшего из адмиралов, поглотили воды забвения, когда и воды Господни не в силах были поглотить его. Непобедимый Агамемнон лежит побежденный! Не то же ли с Юлием Цезарем? А Новуходоносор, питавшийся травой, что он теперь такое! Цари преходящи; и лишь легкую пыль оставляют по себе их царские седалища!.. Но вот является домоправитель — Время, и метелочкой сгоняет оно со стены ящерицу в ее норку… Подумайте же здраво, о цари земные! Ведь ваши венцы — лишь желтенький металл, ваши пурпурные облачения — пища для моли, а скипетры, эти знаки вашей власти, — не лучше прутиков, которыми гоняют крыс. Вокруг ваших хрустальных буркул гадят ночной порой шаловливые блохи. Не много пройдет времени — и ваши ноги будут взбираться по ступенькам трона не тверже, чем тащатся ноги старого лодочника на его грязную корму…

На это король Филипп проговорил: «Тсс!..» — и завозился на стуле. Он мог бы совсем смутить меня. Но я заметил, что король Ричард обхватил руками колени и улыбался в потолок; и по тому, как он стал пощипывать себе бородку, я понял, что угодил ему.

Таким-то образом, то поучая, то пользуясь замысловатостью и цветами красноречия, закудрявливал я свою проповедь. Затем, повернувшись к Востоку с криком, я крепко ухватился за кафедру одной рукой, другую же воздел высоко к небесам.

— Государи мои! — воскликнул я. — Скорбь прочнее гордости всей нашей жизни, и отречение от богатств земных прочнее, чем обладание ими. Воззрите на Царя Скорби! Вот пред вами Он Сам в нищенском одеянии! Ай, ай, государи мои! Ужели же не придет конец его скорби? Ужели вечно будут полосовать Его?.. Вчера Он сам лишил себя жизни, а сегодня вы повелеваете Ему убираться с тем, что Он приобрел ценою Своей жизни. Вчера Он висел на дереве, сегодня только и слышишь: «Ну его, это дерево! Пусть Магомет растопляет им свои костры!..» Еы говорите: «Довольно с нас мертвых царей и деревянных жезлов: мы — цари, и наши жезлы золотые!» Совершенно верно сказано, государи мои, согласно с тем, что принято считать в нашем мире порядочным. Но я вас вопрошаю; разве всуе обладал Иов страхом Божиим? Нет, говорю вам: воззрите на Маккавеев. Все ваши обширнейшие земли не стоят арены того садика, где среди лилий Мария пела: «Успокой Тебя Боже, дитятко! Я ведь Твоя мать и тоже дщерь Твоя!..» Вы мотнете головой — и одним врагом меньше… «Поднимись!» — скажете вы и какой-нибудь оборванец получает высокий сан на зависть всем другим. Но никакая власть на свете, ни потоки земных почестей, ни могучее дыхание и грохот труб, ни обнаженные мечи, ни елей, ни большая печать, ни поклонение, ни знаки подданства не стоят этого единого изречения Господа к людям: «Я был наг (Христос был наг!) — и вы одели Меня. Я был голоден (Христос был голоден!) — и вы накормили Меня. Я был в темни! ц (это Христос-то!) — и вы посетили Меня». Посему, опять-таки, повторяю вам, цари, во имя духа Господня, который почил на мне: идем немедля в самый Вифлеем! Воспряньте, снаряжайтесь, прострите свои скипетр над вооруженной землей! Да не пребудет долее покинутым в вертепе язычников Иерусалим — эта невеста, невеста, эта великая Девственница, эта избранная леди, венчанная звездами! Аминь!"