Ричард Львиное Сердце. Король-рыцарь

Матвей Парижский передает другой эпизод, который имел место в 1192 г. Он описывает, как в Яффе король бросился в самую гущу турок и рубил их направо и налево, «как лев», перед которым разбегаются все звери^16[611]. Далее, однако, хронист испытывает желание приписать Ричарду два положительных противоположных качества, символизирующих льва и ягненка. Напомнив (что весьма парадоксально!), как после своей коронации король Англии отказался продавать должности прелатов и «опустошил их сокровищницы» для крестового похода и освобождения Святой земли, автор подчеркивает, что Ричард проявил терпение, когда был выдан дьяволом герцогу Австрийскому, который продал его императору, как вьючного коня. Он также простил предательство брата Жана, который столько злоумышлял против него. Таким образом, тот, кто проявил себя жестоким львом в сражениях с бунтовщиками, был и ягненком в своем добросердечии. Однако, добавляет Матвей Парижский, ягненок победил в нем льва, вот почему он смог, наконец, выйти из чистилища и получить корону жизни^17[612].

Несмотря на все вышесказанное, легенда по-своему комментирует это прозвище Львиное Сердце, объясняя его романтическим образом с элементами волшебства. В начале XIV в. это прозвище и легенда о съеденном сердце, ставшая популярной веком раньше, отражены в английском романе. Прозвище Ричарда здесь связано с галантным приключением короля во время его германского плена. Дочь короля Германии влюбилась в пленного короля и провела много ночей любви с ним в его камере. Отец, узнав об этом, захотел, чтобы Ричард исчез, запустив к нему в клетку голодного льва. Но герою, защитившемуся от укусов животного с помощью сорока шелковых платков своей красавицы, удалось убить льва и вырвать ему сердце, которое он победоносно съел на глазах изумленных принцев немецкого двора^18[613].

Однако в конце XII в. прозвище Львиное Сердце было лишено двусмысленности. В нем прослеживается указание на королевское благородство Ричарда, а также на его отвагу и неоспоримую храбрость короля животных. Именно так это понимает Рауль де Коггесхолл, когда описывает Ричарда всего с несколькими рыцарями, презирающими смерть, повергшего в бегство многочисленных сарацинов. Размахивая королевским знаменем, он бросается на врагов, разбивает их, повергает и убивает, «как разъяренный лев»^19[614].

Бертран де Борн, описывая англо-французское соглашение 22 июля 1189 г., по которому Овернь переходила королю Филиппу в обмен на его завоевания в Берри, отданные королю Англии, также делает намек на этот образ короля Плантагенета в противоположность образу его французского соперника. Рыцарь-трубадур, который оплакивает это соглашение, так как оно означает конец войны, которой он живет, пытается в песне склонить к возобновлению сражений, и с этой целью сравнивает короля Франции с ягненком, а короля Англии со львом^20[615]. По поводу этого же исторического эпизода Ричард сам некоторое время спустя напишет на полуфранцузском, полупровансальскОм диалекте сирвенту, в которой с иронией он опишет приписываемые ему качества и недостатки, но в большей степени — черты его соперников; и все они имеют отношение к «рыцарским* добродетелям. Эта песнь адресована дофину Оверни и его кузену Ги, которые по наущению короля Англии, герцога Аквитании, взбунтовались против короля Франции, после того как он захватил Иссуар. Однако они не получили обещанной поддержки (из-за отсутствия денег, жалуется Ричард). Наученные горьким опытом, они стали осторожнее, они не пришли на помощь королю Англии, когда тот возобновил военные действия против Филиппа Августа^21[616]. Ричард их тоже упрекает с иронией. Ниже представлен полный текст, достаточно мало известный, в переводе И. Лепажа:

«I. Дофин, я хочу спросить у вас причину, у вас и у графа Ги: последнее время вы вели себя как блистательный воин, и вы мне поклялись и пообещали вашу помощь, как Изенгрин Ренарту, этот Изенгрин, на которого вы так похожи своими седыми волосами.

II. Вы лишили меня своей помощи ради доходного дела, узнав, что казна Шинона пуста. Вы искали союза с богатым, храбрым королем, который держит свое слово; а так как я жадный и трусливый, то вы перешли в другой лагерь.

III. Я бы хотел еще спросить, оценили ли вы потерю Иссуара. Захотите ли вы отомстить, подняв армию наемников? Я могу, во всяком случае, пообещать вам одно, хотя вы и нарушили данное слово: в лице короля Ричарда вы найдете хорошего воина со знаменем в руке.

IV. Сначала вы были щедрым и расточительным, но потом, чтобы построить замки-крепости, вы оставили благородство, галантность и приличие и перестали участвовать в турнирах; но не нужно бояться, так как французы трусливы (?) как и ломбардцы.

V. Лети, сирвента, я отправляю тебя в Овернь: скажи двум графам от меня, что если они заключат мир. Бог их благословит.

VI. Не важно, если мальчик нарушит слово: оруженосцу законы не писаны! Но отныне пусть он будет начеку, если его дела ухудшатся»^22[617].