Ричард Львиное Сердце

В это же время Ричард воевал в Берри, где Филипп смог овладеть некоторыми менее значительными населенными пунктами. Решающее сражение произошло у Жизора, где войско французских рыцарей еще раз потерпело поражение близ местности Курсель и беспорядочно бежало. Филипп Август, отступая, поскакал к Жизору, и за ним гнались до самого замка. Здесь с ним случилось происшествие, которое для множества иных рыцарей кончилось бы гибелью, но король каким-то чудом уцелел: мостик под копытами его коня проломился, и всадник с лошадью полетели в воду. Удар отчасти погасила вода, и король остался жив, но должен был отныне понимать, что с ним произошло чудо. И по сию пору показывают место, где он мог бы погибнуть, упав в Труэну. Он даже не осмелился укрыться в замке Жизор, опасаясь, что окажется там взаперти. Все это произошло 28 сентября 1198 года. После еще одного поражения, на этот раз под Верноном, Филипп понял неизбежность мира и принял посредничество Петра Капуанского.

Два короля встретились между Верноном и Гуле, на Сене. Филипп был верхом на коне, на берегу; Ричард в барке, на заметном удалении от берега. Барку с трудом удерживали на месте, потому что течение норовило утащить ее с собой. Договор о перемирии на пять лет был заключен в День святого Илария, 13 января 1199 года. Предполагалось, как обычно, что пять лет мира будут скреплены бракосочетанием одного из сыновей Филиппа с одной из племянниц Ричарда, кто и на ком будет жениться, не уточнялось. С другой стороны, Оттон Брауншвейгский оставался правителем Священной империи и опирался на поддержку своего дяди, то есть короля Англии. Для Филиппа Августа это стало еще одним поражением, но для населения окрестных земель, жестоко страдавшего от войны, которая становилась все безжалостнее (Ричард, например, начал ослеплять попавших к нему в плен, и Филипп стал делать то же), перемирие означало по крайней мере передышку.

Как это бывало в прошлом, король Ричард поспешил созвать торжественную ассамблею на Рождество. На этот раз она состоялась в Донфроне в Нормандии, отныне умиротворенной.

Затем он направился на юг, в дорогую ему Аквитанию. В первую неделю марта он пребывал в долине реки Луары в обществе нескольких самых верных ему людей, а также некоторых близких, включая брата Иоанна и Гийома ле Марешаля. Тогда же он принял посольство от Эймара, виконта Лиможского, одного из тех баронов Пуату, которые хотя и были его вассалами, но тем не менее не единожды ссорились со своим сеньором. Посольство явилось затем, чтобы познакомить короля с находкой, которая не могла оставить его равнодушным: крестьянин одного из вассалов виконта Эймара, Ашара, графа Шалюсского, работая в поле, наткнулся на великолепный клад: это была «золотая скрижаль», то есть рельефное изображение чудной скульптурной работы и замечательной отделки. Изображен был на ней восседающий император в окружении своего семейства; равно замечателен был и найденный серебряный щит или оклад, украшенный изображениями, выполненными золотом, и старинными медальонами. Эймар, как того требовал обычай, предлагал своему сеньору часть найденного сокровища, именно серебряный оклад. Дело в том, что, по обычаям Нормандии, король был вправе распорядиться найденным сокровищем и даже присвоить весь клад. И вряд ли Ричард упустил бы такой случай, пусть даже речь шла о вещице, которая по номинальной своей стоимости могла показаться ему смехотворно дешевой. С другой стороны, находка эта вызвала у него недоверие, и небеспричинное, так что он посчитал нелишним пообщаться с Эймаром Лиможским, а заодно и решить вопрос о найденном кладе.

Из графа Шалюсского никаких дополнительных объяснений вытянуть не удалось. Ричард решил направиться в Лимузен с небольшой группой ландскнехтов, которых он выбрал себе в попутчики. Он двинулся на юг вместе с Меркадье, который постепенно успел стать его доверенным человеком, если не правой рукой, тогда как брат Иоанн взял курс на Бретань, а Гийом Марешаль решил вернуться в Нормандию. Увидеться вновь со своим сеньором им было не суждено…