Риэго

Пока революционная хунта, выжидая присоединения к восстанию других частей экспедиционной армии, упускала драгоценные часы, военная машина абсолютизма пришла в движение. Для обороны Кадиса были переброшены морским путем новые воинские части. Кампана усеял Кортадуру жерлами пушек. Генерал Фрейре стал во главе полков экспедиционной армии, еще не вышедших из повиновения правительству. Хосе О’Доннель, капитан-генерал Альхесираса, двинул свои войска к Леону и обратился с воззванием к солдатам восставших батальонов, призывая их выдать мятежных офицеров, за что обещал прощение и щедрые награды.

Грозные тучи собирались над маленькой армией свободы. Остров мог, пожалуй, противостоять натиску врага даже при наличных силах, но конечный успех восстания лежал ведь не в обороне, а в быстром охвате революционной борьбой и других городов, в общем развернутом наступлении. Чтобы спасти революцию, надо было действовать. Но как?..

Среди членов хунты начались несогласия. Риэго требовал немедленных вылазок с острова на «твердую землю», а также ударов в сторону Кортадуры. Кирога предлагал ждать: он рассчитывал на скорое присоединение к патриотам новых частей.

Утро 9 января как будто оправдало надежды Кироги. Стало известно, что бригада артиллерии и Канарийский пехотный батальон движутся с востока к Леону на соединение с восставшими. Кирога предложил

Риэго предпринять диверсию на материк, чтобы отвлечь силы противника от канарийцев.

На рассвете следующего дня Риэго с отрядом в тысячу человек двинулся в направлении порта Пуэрто-де-Санта-Мария. Завидя наступающих патриотов, кавалерия О’Доннеля поспешно отошла, и Риэго без всякой помехи вошел в этот порт.

От Санта-Марии отряд направился дальше, к Медине-Сидония и Алькале-де-Лос-Гасулес, нигде не встречая сопротивления. У Алькалы его настиг гонец от Кироги с вестью о том, что артиллеристы и канарийцы уже прибыли на остров. Главнокомандующий требовал немедленного возвращения отряда на Леон.

Новые подкрепления оказались меньшими, чем восставшие того ожидали. Артиллерийская бригада состояла всего из сотни солдат и не имела орудий. Ее привел член хунты Лопес-Баньос. А батальон канарийцев растаял по пути: в нем осталось только 120 человек.

12 января Кирога снова созвал военную хунту.

Положение на острове становилось все более трудным. Среди восставших солдат бродили агенты Кампаны и Фрейре, подбивали их на предательские террористические действия. Были пойманы несколько монахов, которые расклеивали на стенах домов Сан-Фернандо прокламации архиепископа Кадисского, призывавшего «восстать во имя господа на слуг антихриста» — вождей революции. С минуты на минуту могло вспыхнуть возмущение среди солдат, согласованное с атакой абсолютистов на остров.

Военные позиции патриотов казались недостаточно надежными. Форт Каррака, остававшийся в руках врага, угрожал флангу батальонов, занявших позиции против Кадиса. Решено было предпринять ночное нападение на Карраку.

Когда стемнело, надежные, тайно отобранные люди отправились к мосту Суасо. Здесь их погрузили на баржи. В полной тишине поплыли они в сторону форта. Дело было очень рискованное: всплеск весла, легкий шорох, покашливание могли выдать весь отряд врагу. Если бы смельчаки были своевременно замечены с форта, всех их перебили бы картечью.

Отчаянная операция удалась блестяще. Стремительным приступом 400 человек форсировали крепостные стены, прежде чем противнику удалось организовать защиту.

Эта победа отдала в руки революционеров арсенал с большими запасами амуниции и артиллерией.

* * *

Прошло уже две недели с того дня, как Риэго поднял в Лас-Кабесасе-де-Сан-Хуан знамя восстания. Этот день казался патриотам бесконечно далеким… Ни в одном конце страны не раздался голос, который звал бы на помощь восставшим. Казалось, Испания, опоенная дурманом тирании, погружена в глубокий сон.

Пронунсиамиенто в экспедиционной армии, руководимое либеральными офицерами, перестало расти. К середине января в рядах восставших насчитывалось всего около пяти тысяч бойцов. Движение как бы застыло. И в этом крылась огромная опасность.

Горькое чувство неоправдавшейся надежды и тщетности всех усилий проникало в сердца. Оно сквозит в строках манифеста армии повстанцев острова Леон к испанскому народу, опубликованного 14 января. Очень пространно в нем перечисляются преступления «обманувшей короля камарильи». Но конец манифеста полон плохо скрытой горечи и гнева:

«Вы не допустите, чтобы о вас говорили, как о безвольных людях, естественный удел которых — рабские цепи. Присоединитесь к вашим сыновьям. У них одна только мечта — разорвать ваши кандалы. Их оружие и кровь принадлежат вам! Чего вы ждете? Какая помеха остановила вас? Кто может воспротивиться воле целого народа?