Риф

Гаринцы выстроились в два ряда, образуя нечто вроде живого коридора, и стали толкать пленников в спины, чтобы те шли быстрее. Все это очень напоминало какой-то абсурдный военный парад или конкурс строевой подготовки – люди в белых одеждах двигались как единый организм, шагали в такт, и через каждые четыре такта хлопали в ладоши – Х-п! – Х-п! – Х-п! – Х-п! – и, скалясь, орали:

– Лжецов бросаем в яму! Лжецов бросаем в яму! Лжецов бросаем в яму!

Яма была недалеко – в пятистах метрах на север, в том самом карьере, к которому Гарин водил Таню в прошлый раз, – это было место для радений. Сектанты подошли к сцене, взошли на настил и подняли деревянный люк – со стороны и не скажешь, что там что-то есть. Двое мужчин крюками подцепили люк и оттащили в сторону. И гаринцы, скандируя, огромным хороводом из сорока человек закружились вокруг ямы. Все это выглядело как веселый, радостный языческий праздник; Илья попытался вырваться, но тут же получил по носу, и двое самых крепких мужиков – те самые, которые оттаскивали люк крюками, – схватили Илью под руки, как пьяного, подтащили к краю и столкнули вниз, в темноту. Ли тоже боролась и даже болевым приемом вывернула руку одному из гаринцев, но остальные тут же накинулись на нее, повалили и стали пинать ногами, а потом, заломив руки, подтащили к яме и скинули. Таня стояла на краю и испуганно озиралась, пока водящие хоровод белые фигуры скандировали и каждое падение праздновали с каким-то бешеным, остервенелым восторгом – точь-в-точь футбольные фанаты, празднующие гол!

– Лжецов бросаем в яму! Лжецов бросаем в яму!

И снова четыре хлопка – Х-п! – Х-п! – Х-п! – Х-п!

Таню столкнули последней, она упала на спину, было почти не больно – мокрая, жидкая глина на дне смягчила удар; яма была неглубокой – метра четыре вниз и около двух диаметром. Наверху снова заулюлюкали, затем вдруг затихли, и Таня почувствовала на лице и на лбу капли влаги. Она не сразу поняла, что в нее плюют. Гаринцы выстроились на краю ямы и в буквальном смысле оплевывали сидящих на дне пленников. Когда и этот ритуал закончился, люк стал медленно наезжать, скрывая от Тани небо.

Прежде чем люк задвинули, Таня успела увидеть, что в яме был кто-то еще – девушка в грязной робе сидела в углу, поджав колени и обняв их руками.

– С вами все в порядке? – спросила Таня, когда все затихло.

– В порядке? – Илья шмыгал носом. – Мы в яме, Тань, какой на хер порядок? Я, блядь, максимально далеко от порядка.

– Илья, ты чего?

– Догадайся, блядь, чего. Мы в жопе.

– Тут девушка в углу.

– Ох, ну зашибись, тут еще кто-то есть?

Глаза чуть привыкли, лунный свет все же проникал сюда сквозь два небольших отверстия в люке, которые, видимо, нужны были для вентиляции, чтобы пленники не задохнулись.

Таня смогла разглядеть девушку, подползла к ней.

– Вам плохо? – спросила она и тут же поймала себя на мысли, какой же это глупый вопрос; человек сидит в яме, конечно же ей плохо. Девушка не шевелилась и не отвечала, и на секунду Таня с ужасом подумала, что она, возможно, мертва.

– Мне холодно, – едва слышно сказала девушка.

Таня через голову стянула с себя кофту и протянула ей.

– Вот, возьмите. Почти сухая. Разве что спину испачкала.

Девушка не шевелилась. Таня помогла ей надеть кофту.

– За что тебя? – спросила Таня.

– Я соврала, – она покачала головой, – сказала, что мне здесь не нравится. Нельзя врать. Он запрещает врать.

Минута прошла в подавленном молчании. Когда кто-то ерзал в темноте, под ногами хлюпала грязь.

– Илья?

– А?

– Подай голос. Не вижу тебя.

– Подаю голос.

Таня подползла к нему.

– Убери руку, дай проверю.

– Аааааай… блин!

– Не сломан. Погоди, у меня салфетки были. Черт, даже их отобрали. – (Пауза). – Как думаешь, записалось?

– Надеюсь. Иначе мы в полной жопе, – он помолчал и вдруг нервно рассмеялся.

– Что? – спросила Таня.

– Чокнутые фанатики сломали мне нос и сбросили в яму, вот что.

– Прости. Прости, я не знала про яму. Я не думала, что будет вот так.

– И че теперь?

Таня молчала.

– Че теперь-то, Тань? А?

– Да не знаю я, дай подумать. – Она терла лоб и вдруг спохватилась. – Ли? – Тишина. – Ли-и-и! Где она? Ее же с нами сбросили.

– Откуда мне знать?

Таня на четвереньках поползла вдоль стены, наткнулась на руку.

– Она здесь. Без сознания.

– Живая хоть? Дышит?

Таня склонилась над Ли, искала пульс на шее. Ли застонала, задвигалась.

– Ты в порядке? – по-английски спросила Таня.

– Не очень. Плечо болит.

– Вывих?

– Не знаю. Просто болит. И голова тоже.

– Дай посмотрю. Да нормально, жить буду. Вы сами как?

– Илье нос сломали.

Пауза.

– Прости меня, я все испортила.

– Да брось ты, сейчас помощи дождемся.

– Помощи, ага, – сказал Илья, услышав слово «help», – теперь молимся, чтобы сигнал был хороший и запись с регистратора улетела твоей подруге, иначе хрен нас найдут.

– Ты же обратил внимание, они регистратор не сорвали? – спросила Таня.

– Не-е-е, – Илья продолжал шмыгать разбитым носом, – когда этот черт свою речь толкал, наш глазок прям на него смотрел. Все четко было.

– А если сигнала не было?

– Сигнал был. Вопрос в том, насколько хороший.