Риф Скорпион

— Все просто. Один из нас явно говорит неправду. Я могу без труда доказать, что лгу не я, а наша общая знакомая. Но, по большому счету, стоит ли мне это делать? Ваше увлечение прелестной миссис Маколи нам на руку. Доказав, что она вас надувала, мы только себе навредим. Вам может стать безразлична ее судьба…

— Ловко выкрутился, — сказал я.

— Но, с другой стороны, — продолжал он, как будто не слыша меня, — разочаровавшись в сей чаровнице, вы, может быть, с большей охотой поможете нам вернуть то, что украдено ее мужем. Интересная ситуация с точки зрения психологии, не так ли?

— Да, — презрительно бросил я, — очень интересная. — Через несколько минут мы выйдем из гавани. Не будете ли вы так любезны взять руль, чтобы я мог поставить паруса?

— О чем речь, старик.

Началась мягкая качка: «Балерина» вошла в проход между дамбами, куда проникает волна из залива. Вглядевшись в темноту прямо по курсу, я увидел мигающий огонек на буе, установленном на выходе из гавани. Дул умеренный северо-восточный бриз. Интересно, зачем Баркли решил рассказывать все эти байки? Я ведь и так у него в руках, зачем же врать?

— Я нашел их сумку, ту, что она послала на яхту.

Я оглянулся. Джорджа Барфилда не было видно, он говорил из каюты.

— Какая-нибудь карта там есть? — спросил Баркли.

— Нет.

Барфилд вышел на кокпит и уселся рядом с Баркли. В тусклом свете звезд я разглядел, что он что-то держит в руке.

— Там был саквояж с деньгами, примерно восемьдесят тысяч долларов. Но карты никакой не было.

— Что?! — вырвалось у меня против воли.

— Что это с нашим Дон Кихотом? — спросил Барфилд. — Орет как оглашенный.

— Боюсь, ты развеял одну из иллюзий Мэннинга, — проворковал Баркли. — Миссис Маколи сказала ему, что эти деньги в самолете.

— Ух ты! — сказал Барфилд. — Всякое я видел, но чтоб такое… Мужику уже за тридцать, а он все еще верит женщинам.

Я смотрел прямо перед собой, продолжая держать руль. Что еще я мог сделать? Мне было тошно.

— Заткнись, сукин сын, — сказал я. — Положи сумку на палубу и посвети на нее фонариком. Фонарик на скамейке с правого борта.

— Он у меня при себе.

Барфилд положил сумку у моих ног.

Он зажег фонарик и расстегнул застежку саквояжа. Внутри были пачки денег: двадцатки, полу сотенные, сотенные.

«Я продала свои драгоценности, взяла ссуду под машину. Это наш последний шанс. Я не знаю, почему они хотят убить его, что-то случилось на вечеринке…»

— Ладно, можешь закрыть, — сказал я.

— Ты что, забыл мой титул? — спросил Барфилд.

— Что?

— Надо было сказать: «Можешь закрыть, сукин сын».

— Заткнись, — сказал я.

— Сколько времени тебе понадобится, чтобы выучиться судовождению, Джой?

— Слишком много, — ответил Баркли. — Оставь его в покое.

— У меня в школе были хорошие отметки по математике, — сказал Барфилд, — может, мне попробовать? Сколько можно его терпеть?

— Прекрати, — коротко бросил Баркли. — Даже если бы мы смогли добраться до места, без водолаза нам не обойтись.

— С аквалангом каждый дурак может нырнуть.

— Джордж, старина… — мягко сказал Баркли.

— Ладно, ладно…

— А что в самолете? — спросил я.

— Алмазы, — ответил Баркли. — Я бы сказал, довольно много алмазов.

— Чьи они?

— Наши, конечно.

— И она знает об этом?

— Да.

Я подумал, нет ли у меня скрытой тяги к мазохизму. Чем еще можно объяснить мое непреодолимое желание узнать эту поганую историю во всех подробностях?

— Они, что же, не собирались бежать в Центральную Америку?

— Собирались, по крайней мере поначалу. Но Маколи не мог взять ее с собой в самолет, потому что ему был нужен водолаз. У этих алмазов прямо тяга какая-то к воде. Вы будете уже третьим водолазом, который достанет их со дна моря.

— Ты ему еще роман об этом напиши, — посоветовал Барфилд.

— Ты опять вмешиваешься в вопросы стратегии, Джордж?

— Нет, нет, — торопливо сказал Барфилд. — Но какой смысл рассказывать этому психу…

— Здесь он никому об этом не расскажет, поверь мне.

А на берег ему не вернуться. Намек прозрачней некуда. Наверное, они говорили что-то еще, но я ничего не слышал, как будто вдруг остался на кокпите один. Все было неправдой, от начала до конца. Она лгала мне. Зачем теперь искать какие-то оправдания? Все ясно как день. Надо быть полным идиотом, чтобы давным-давно во всем не разобраться. Меня не интересовал ни этот их самолет, ни дурацкие алмазы, ни прочие подробности всей этой заварухи. Она лгала мне, все время лгала!

Я болван, кретин. Я верил ей. Даже когда у меня хватило ума понять, что все это звучит как-то странно, все равно верил. «Она не станет меня обманывать». Как же, не станет, идиот несчастный! Смотрел в ее невинные, манящие серые глаза и думал: «Она просто не способна сказать неправду». Господи, надо же быть таким дураком! Она не смогла полететь с ним на самолете, потому что нужно было поставить дополнительный бензобак. Я — их последний шанс на спасение, она доверяет мне последние деньги. Она, наверное, хохотала до судорог. Не надо прятать голову в песок. Вот тебе вся правда, Мэннинг. Я даже представил себе, как она говорила мужу: «Дорогой, этот болван верит всему, что ему ни наплетешь».