Рифейские горы (СИ)

- Господин,- Альвита остановилась у порога,- до вашего окончательного распоря-жения я приказала запереть её в одной из камер подземного каземата.

- А кормилицу нашли? И няньку?- Кэйдар укачивал ребёнка, стоя посреди комна-ты. Подумать только, он всегда был равнодушен к детям, даже к своим. Вряд ли он больше, чем два раза взял на руки хоть одну свою дочку. А тут? Он из рук не выпус-кал этого кричащего без остановки мальчишку. Да, он же сын, ребёнок этой виэлий-ки, к нему и отношение другое. Альвита недовольно губы поджала, ответила:

- В такое время кормилицу не найти. Если только с утра... Я отправляла по не-скольким знакомым, но те женщины уже не кормят грудью... Можно поискать среди рабынь...- покачала головой сокрушённо.

- Моего сына будет кормить рабыня?!- возмутился Кэйдар. Ребёнок в эту минуту затих, будто чувствовал, что сейчас важное в его жизни событие.

- Господин, вольнорождённую женщину невозможно найти поздним вечером...

- Ладно! Найдите хоть кого-нибудь! Всё равно, кого! В нашем доме есть кормящие женщины?

- Обычно я отсылаю таких в поместье... Почти сразу же после родов,- ответила Альвита.- Я могу послать туда, если прикажете...

- Его нужно кормить сейчас! Неужели не видно, что он голоден?!- Кэйдар не вы-держал, раскричался, и ребёнок на его руках расплакался снова.

- Господин, Даида, наша кухарка, сказала, что в таком возрасте ребёнку можно давать не только молоко... Она сварила ему кашу из протёртого проса...

- Ну, пусть несёт тогда...- Кэйдар отвернулся, снова заходил по комнате, щекой прижимаясь к горячей щёчке устало хнычущего ребёнка.

Даида появилась почти сразу, будто ждала разрешения за дверью, и Кэйдар пере-дал ей мальчика.

- Ой, господин, да у него же жар!- потрогала лоб, убирая назад влажные кудряшки.- Какой хорошенький ребёночек... Давно он плачет, господин?- подняла глаза на Кэйдара.

- С самого начала...- он смотрел с тревогой на то, как Даида управляется с ребён-ком, быстро, но без лишней суеты. Сняла с него тёплую рубашечку, вязаные шерстя-ные носки.- Его надо было раздеть сразу, здесь душно,- говорила спокойно, по-деловому, и поэтому, наверно, не оскорбительно.- Он очень напуган... Скучает по матери... Да и обстановка вокруг чужая... Ничего... Прикажите, чтоб приготовили ему попить: кипячёной воды и ложку вина на кружку... Ему сейчас надо поспать...

Кэйдар послушно отправился выполнять распоряжение. Вот, что делают дети с людьми! Даже такой всемогущий господин, забыв о своём положении, сам идёт, повинуясь приказу рабыни-кухарки.

Малыш, несмотря на голод, есть отказался. Даиде удалось впихнуть ему лишь пару ложечек пшённой каши, а вот воды он попил с большей охотой. После ужина, как бы отвечая на женскую заботу, уснул, но беспокойным сном. Просыпался на каждый шорох, судорожно вздрагивал всем телом, как бывает после сильного продолжитель-ного плача. Кэйдар сторожил его сон, сам даже не прилёг, так и сидел рядом, на краю ложа, держал ребёнка за руку, осторожно сжимая хрупкие пальчики. Глаз не мог отвести, не мог поверить в то, что перед ним его сын, его мальчик.

...Теперь тебя никто не заберёт! Я буду с тобой рядом. Всегда! Каждый день твоей жизни хочу видеть вместе с тобой... Ты будешь расти, ты будешь узнавать мир вокруг, и я всё сделаю, чтоб ты не нуждался ни в чём. У тебя отныне будет всё! Всё, что захочешь!.. Я научу тебя всему, что знаю и могу сам!.. Ты будешь владеть мечом и копьём... Ты будешь лучшим воином во всех землях Империи... А когда ты под-растёшь, мы будем вместе ездить на охоту... В Иданских горах водятся такие ве-при...

О, ты будешь смелым, отважным охотником! Мой сын будет лучшим во всём!

Он не заметил, как задремал... Проснулся неожиданно, уже под утро, от ощуще-ния, что держит кусок раскалённого угля - а сам держал в руке ручку сына. У ребён-ка начался такой жар, что он впал в забытье, дышал с хрипом открытым ртом, хватая воздух сухими растрескавшимися губами.

О, что тут началось тогда!!!

Вызвали Лила, поднялась прислуга. Весь дом знал, что у ребёнка Кэйдара началась лихорадка. Сам же Кэйдар, как неприкаянная душа, слонялся туда-сюда, не зная, чем занять себя, чтоб отвлечься, и в конце концов очутился перед дверью в камеру, где заперли Ириду.

А почему бы и нет? Почему бы и не поговорить с ней сейчас? Ведь, что греха та-ить, и по ней скучал тоже!

Остановился сразу же, будто и шаг вперёд было сделать выше его сил. Вгляделся в полумрак, дверь за спиной осталась открытой настежь, и свет от стенного светильни-ка тускло освещал камеру. Навстречу пахнумло сыростью и холодом.

Они долго и в полном молчании смотрели друг на друга. Ирида не отводила взгля-да, не опускала головы, открыто, с вызовом, смотрела прямо в глаза.