Рифейские горы (СИ)

- А мараг этот проклятый знал!- Кэйдар мгновенно в лице сменился, апатия и за-думчивая отрешённость пропали, уступили место ярости.- Он предупреждал всех! Говорил мне, говорил Велианасу, даже Лилу...

Всё могло бы пойти по-другому, если бы я принял его слова на веру. Откуда раб мог заранее знать, как всё будет, а мне, будущему Своему Воплощению, Создатель не подал никакого знака?! Почему так? Что я сделал не так с самого начал? Что?

Кэйдар был в отчаянии, таким Лидас его ещё ни разу не видел, смотрел на него, открыв изумлённо рот.

- Я собирал вас, я повёл вас за собой - значит, все эти смерти по моей вине! Я ви-новат в смерти Велианаса, я один, и никто больше! Понимаешь ты это?! Я - твой будущий господин и Правитель - должен был быть осторожнее, внимательнее, муд-рее! О-о! Почему меня не убили, Лидас? Почему ям живу, а не Велианас?!

- Ты должен вернуться! Тебя ждёт Империя,- ответил Лидас, но не сразу, изумле-ние не давало ему собраться с мыслями. Бедняга Кэйдар, ему ещё теперь этого не хватало. Решил во всём себя обвинять. Но ведь мы же все в какой-то мере виноваты. Хотя бы даже в том, что позволили свершиться этой авантюре. Не подготовились к ней как следует. Спешили, как на пожар, оправдываясь свадьбой Кэйдара, намечен-ной на май. Да, все виноваты, не один только Кэйдар. Но сейчас какой в этом смысл? Что это меняет? Надо жить, а не отчаиваться. Бороться, пока есть силы. И не просить смерти для себя - это проще всего!

- Империя...- Кэйдар хмыкнул с горечью.- Я теперь раб у арана, у варвара, а не Наследник. Рождённый быть рабом станет им рано или поздно...

- О, Кэйдар, хватит!- Лидас зажмурился.- Такое случается нередко. И вольнорож-дённые попадают в плен. На войне бывает всякое, зачем же сразу отчаиваться?

Сейчас нам надо думать о том, как выжить здесь, среди этих людей, думать о том, как вернуться обратно, а не упрекать Создателя за свою судьбу.

Кэйдар промолчал, всё в том же молчании смотрел, как Лидас ломает на половину хлебную лепёшку, удерживая её одной рукой и прижимая к груди подбородком.

Они оба жевали хлеб без аппетита, по очереди запивая его водой из чашки.

- Завтра нам надо будет вывезти солому с поля,- заговорил наконец Лидас, Кэйдар поднял на него глаза, в которых не было ничего, даже любопытства, - одна тоска.- Нам дадут телегу и лошадь... Тебе придётся одному... Сам понимаешь...- Лидас чуть двинул локтем повреждённой руки.- Держал когда-нибудь до этого вилы в руках?..

Кэйдар не ответил, будто не расслышал, и тогда Лидас добавил в заключение:

- Не сделаем - нам не дадут есть. Он так и сказал мне: не будет работы - не будет еды...

- Подавился бы он таким хлебом!- бросил зло Кэйдар.- Это не хлеб - одни отруби! Как для собаки...

Лидас в ответ плечами пожал. Кто, кроме него самого, мог знать, какого труда стоил ему этот хлеб? Весь день на ногах, на ветру, на холоде, бродить по заснежен-ному полю, когда каждый шаг болью отзывается в сломанной руке.

Хорошо хоть, воды из колодца можно брать сколько хочешь, никто не запрещает.

- А живёт он богато, действительно по-царски,- заметил вслух, лишь бы не мол-чать.- Усадьба большая, рабов много, скотины. Заблудиться можно с непривычки...

Нам с тобой надо к другим перебираться, поближе к огню... Здесь ночью холод-но,- Лидас говорил, а сам вспоминал, как растерялся при свете дня, когда людей увидел, и усадьбу царя Даймара. Дома высокие, постройки всякие, какие из камня, какие из дерева, крытые дёрном и даже соломой.

Лидасу самому пришлось сегодня вечером загонять в коровник скотину, поэтому он уже немного ориентировался во дворе, но Кэйдар не спешил вживаться в новую жизнь, продолжал держаться особняком от всех: от рабов и от господ, и ещё он упорно продолжал носить аэлийскую одежду.

За оставшиеся дни до начала марта они много всякой работы успели переделать: таскали воду в поилку для овец и коров из колодца, чистили загоны, вывозили на поле навоз и золу и много ещё, много всякого. Им, чужакам, поручали самую гряз-ную, самую тяжёлую работу, и почти вся она приходилась на Кэйдара. Он терпел, но Лидас чувствовал, чего ему это стоит, и боялся, что после очередной насмешки или приказа терпение его иссякнет. Он, конечно, старался всё время быть рядом, чтоб сдержать, предупредить возможный взрыв, но успевал не всегда. Часто лишь незна-ние языка спасало от неприятностей, когда дерзкие ответы Кэйдара никто не мог понять, а он не понимал смысла встречных насмешек.

Дайвис, средний сын царя Даймара, собрался в этот день на охоту, заходил на кух-ню за хлебом для лошади и собаки, убирая в ножны нож, столкнулся с Кэйдаром при входе. Тот нёс охапку дров и не отступил в сторону, пропуская господина.

Дайвис толкнул его плечом, прикрикнул:

- Ты, головёшка! Смотри, куда прёшь, дурак!

Кэйдар уже немного понимал язык аранов, сам знал кое-какие слова, быстро на-шёл, что сказать:

- Сам дурак! И нечего тут ножом своим махать... Напугал.