Рифмовщик

— Попытаться можно. Если ничего не делать, ничего и не будет.

— Ну что ж, коллеги, начнем писательскую деятельность, — радостно объявил редактор.

Гости не возражали. Редактор достал со стеллажа книгу. Наугад открыл ее где-то посередине и торжественно прочел:

— «Он стоял и сжимал топор. Он был точно в бреду. Он готовился даже драться с ними, когда они войдут. Когда стучали и сговаривались, ему несколько раз вдруг приходила мысль кончить всё разом и крикнуть им из-за дверей».

Редактор остановился и спросил:

— Может быть, повторить?

Ньюка ответил:

— Если хотим что-то сочинить, так надо записывать.

Племянник подхватил эту мысль:

— Повторите, я запишу.

Редактор во второй раз прочел текст и остановился. Племянник уже что-то дописал. Он оторвался от листа бумаги и прочел продолжение:

— «Уходите, проклятые! — Пришельцы напирали. Их страшные, в пупырях, лица он видел сквозь щели. Их ядовитое дыхание проникало к нему. Ему было страшно и противно. Но он готов был стать героем, защищать землян от этой напасти. Только он один мог справиться с ними, и Центр недаром послал его сюда». Ну как, получается? — спросил племянник.

— Неплохо для начала, — ответил редактор. — А вы, Ньюка, как считаете?

Ньюка задумался и не очень уверенно ответил:

— Получается… Давайте дальше.

Редактор еще раз наугад открыл текст за серединой книги и продиктовал:

— «Они уже стояли перед последней лестницей, рядом с хозяйской дверью, и действительно заметно было снизу, что в каморке свет».

Племянник минуты две что-то шептал про себя, что-то писал, чиркал и, наконец, прочел:

— «Он включил все галогены, чтобы в ярком свете они видели, с кем имеют дело. Его защитный костюм отливал серебром и сверкал в лучах бластеров и лазерных мечей».

Редактор продиктовал следующий случайный отрывок:

— «”Ведь обыкновенно как говорят?” — бормотал он как бы про себя, смотря в сторону и наклонив несколько голову. — “Они говорят: «Ты болен, стало быть, то, что тебе представляется, есть один только несуществующий бред»”».

Племянник старательно записал текст и задумался. Ньюка, глядя куда-то в сторону стеллажей с книгами, заметил:

— Какой-то плохой переход от лазерных мечей к какому-то бреду. Надо что-то вставить.

— Да-да, я сейчас, — заторопился племянник. — Последняя фраза в нашем предыдущем отрывке будет такая: «Он начал уставать от их давления».

— А что дальше? — спросил редактор.

— Можно мне? — спросил Ньюка. — Я продиктую.

Никто не возражал, и он монотонно под запись произнес:

— «Его меч рубил направо и налево. Он не щадил никого. С диким ревом пришельцы падали к его ногам. Через час всё было кончено. Попутчик вернулся за ним. Одобрительно крякнув, он долго объяснял ему новое задание».

Едва племянник записал текст, как редактор, полистав книгу, сказал:

— Вот и конец хороший можно приделать. Я только эту вашу находку с «попутчиком» вставлю — послушайте: «Он давно уже не слушал. Поравнявшись со своим домом, он кивнул попутчику и повернул в подворотню. Попутчик очнулся, огляделся и побежал далее».

Они почти хором перечитали всё, что у них получилось, и Ньюка заметил:

— Что-то в начале топор ни к чему. Давайте заменим на меч. Так будет лучше.

— А вы, Ньюка, попробуйте писать — у вас должно получиться, — сказал редактор, убирая книгу на место. — Вы можете попробовать воспроизвести военные рассказы деда. Он ведь что-то вам рассказывал?

Ньюка посуровел.

— Нет, ничего не рассказывал.

— А учителя мне говорили, в школу приходил ваш покойный дедушка, встречался с ребятами…

— Я в этом не участвовал, — резко ответил Ньюка. — Нам пора, — он дернул за рукав племянника, который увлеченно что-то писал.

— Да, сейчас, сейчас, только прочту короткое стихотворение, четверостишие. Я думаю, к нашему рассказу это подойдет.

— Вы еще и стихи пишете? — искренне удивился редактор. — Пишу, когда получается, — ответил племянник и нараспев прочел:

«Он шел и напевал про себя гимн:

“Мы победили пришельцев,

Нет нам на свете преград.

Нам поручили важное дельце:

Всех разгромить их подряд”».

* * *

«Он долго музыку искал,

А звуки где-то обрывались,

А хаос был, не отступал,

Лады мелодий не давались.

Вот нотка скромно появилась,

Затем другая, и аккорд.

Он слушал, и ему приснилось:

Аллегро покатилось с гор.

Всё громче, явственней и чище

Альты гудели, славя звук.

Душа летела выше, выше,

Рояль всех избавлял от мук.

Куда-то занесло все мысли,

Обыденность пропала вдруг.

Ему открылось много смыслов,

И в каждом смысле — чистый звук.

Но сон прошел, как ночь проходит,

И быт уже к нему подходит,

И крепко за руку берёт —

Иди, иди скорей в народ».

— Ты будешь публиковать свои стихи? — спросила Юста, когда он закончил читать.

— У меня их очень мало, и все только для тебя, — ответил он.

— Только для меня, — повторила она. — Спасибо.

— Ньюка стихи не пишет. А жаль, — сказала она.

— Еще тот фрукт, — продолжил он.

Она возразила:

— Он не фрукт, он яблоко. Генеральское яблоко.

— Ты хочешь сказать, что яблоко от яблони недалеко падает? — спросил он.

— Нет, я так не думаю. От генерала Ньюка далеко расположился. Скорее он фрукт папочкин.

— Они с папой оба генеральские, — заключил он.