Рифмуется с радостью

В прежние времена говорили: «жить трудно, а умирать легко», «умер – отмучился». Современный человек, с жадным любопытством наблюдая лавину хладнокровных убийств в кинофильмах, усваивает враждебный, насильственный характер смерти и становится не способен воспринимать ее как грядущую реальность, закономерную и сообразную с природой. Эта тенденция породила в конце 80-х годов новую отрасль психологии, танатотерапию, цель которой научить умирающего расставаться с жизнью правильно: без истерик и шума, без мучительной борьбы и животного упрямства; суть в максимальном, близком к младенческому, расслаблении тела: когда отдыхает тело, снимается психическое напряжение, замедляется дыхание; умиротворяются бесполезные и даже вредные в момент агонии чувства и переживания; наступает покой, что и выражается в слове «покойник».

Концепция танатотерапии основывается на христианской традиции отношения к смерти: так уходили наши предки-крестьяне: предчувствуя конец, переодевались в чистое, призывали священника, исповедовались, а после причастия ложились на лавку со свечой в руке и закрывали глаза. О. Павел Флоренский говорил о «навыке умирания», который формируется в опыте подвижничества, в частности, в умении погружаться всем существом в молитву, взывая к небесам отбрасывая наносное, поверхностное, суетное, мгновенное. Идеал смерти праведника – смерть с молитвой, в позе коленопреклонения, как скончался преподобный Серафим Саровский; очевидно, Господь дал ему силы совершить последний жест благочестия.

Любопытно проследить, как по-разному умирают люди.

Христофор Колумб (1451 – 1506), окруженный сыновьями, сподвижниками и друзьями, произнес: «В Твои руки, о Боже, предаю дух мой».

Леонардо да Винчи (1452 – 1519) умер в объятиях короля Франциска, сокрушаясь: «Я оскорбил Господа Бога и человечество: мои работы не достигли совершенства, к которому я стремился».

Королева Елизавета I (1533 – 1603) умоляла: «Все мои владения – за одну минуту жизни!».

Иоганн Себастиан Бах (1685 – 1750) на смертном одре прозрел; «я вижу свет!» – снова и снова повторял он жене и детям. Он ноту за нотой продиктовал зятю хоральную обработку новой пьесы «Когда мы в тяжелой беде» и дал ей иное название: «Перед троном Твоим предстою». Великий композитор ушел, как жил, кротко и спокойно.

Сиделка, присутствовавшая при кончине Вольтера (1694 – 1778), заявила, что больше никогда не станет ухаживать за умирающим безбожником: слишком страшно. Властитель многих умов, основоположник глумливого вольномыслия кричал: «о Христос, Ты победил, я иду в ад…». Нераскаянные грехи навалились на душу, она осталась наедине с пожирающими страстями, которые без тела не могут быть удовлетворены; это и есть страшная адская мука.

Фридрих Шиллер (1759 – 1805), изнемогая от удушья, молил Бога избавить его от долгих страданий, и затем сказал жене: «всё лучше, всё веселее на душе!».

«Выше, выше…» – просил Пушкин.

Н.В. Гоголь (1809 – 1852), истерзанный врачами, которые пытались оживить его всеми новейшими средствами, кричал и отбивался. «Как сладко умирать… не мешайте… мне так хорошо» – шептал он, обессиленный, и требовал: «лестницу, поскорее, давай лестницу!»; когда-то он писал о длинной лестнице Бога: от неба до самой земли.

О Толстом-Американце журнал «Русский архив» поведал: «умер, стоя на коленях и молясь Богу»; автор книги, изданной в серии ЖЗЛ, называет этот слух легендой, однако цитирует близких и удостоверяет: в предсмертной болезни граф до последней минуты не переставал молиться, а священник, исповедавший его, говорил, что редко встречал такое раскаяние и такую веру в милосердие Божие.

«Хочу скорее домой» – произнес известный богослов, ректор Московской Духовной академии А.В. Горский (1812 – 1875).

П.М. Третьяков, создатель Галереи (1832 – 1878), перед смертью трижды возгласил: «Верую!».

Ф.М. Достоевский (1821 – 1881), придя в себя после кровотечения из легких (лопнула артерия), потребовал: «Немедленно священника!»; после исповеди и причастия он совершенно успокоился, благодарил жену за прожитые вместе годы, благословил детей, тихо спал всю ночь, утром сам продиктовал для газет бюллетень о своей болезни; через три часа его не стало. Он скончался в один день с Пушкиным, которому поклонялся, и так же, как лицо поэта, его лицо казалось одухотворенным и прекрасным; заря иной лучшей жизни как будто бросала на него свой отблеск.

Великий хирург Н.И. Пирогов (1810 – 1881), тяжело умирая от рака, спешил, преодолевая мучительную боль, закончить записки, названные им «Вопросы жизни», в которых размышлял о человеческом бытии и сознании, сражался с материализмом, вспоминал свою жизнь; перед самой кончиной он впал в забытье, приказывал подать пальто и галоши: неукротимый работник, он рвался куда-то идти, что-то делать, как всегда, торопился.

И.А. Гончаров (1812 – 1891) доверил посетившему его другу: «Сегодня я умру… ночью я видел Христа, и Он меня простил». Кончина вскоре наступила, тихая, как сон.