Рифтеры (Сборник)

Но для всего Патруля Энтропии Ахилл Дежарден был десятикратным героем. Почти сразу стало очевидно, что пятьдесят филиалов УЛН по всему западному полуша­рию подверглись внезапной и одновременной атаке, но Дежарден и только Дежарден сложил фрагменты голово­ломки – под огнем, на лету. Это он пришел к неверо­ятному заключению, что атака организована кем‑то из своих. Остатки Патруля собрались на зов и расплющили Рио, но куда целить, им сказал Дежарден. Без его стойко­сти под давлением все твердыни УЛН в этом полушарии сгорели бы дотла.

«Уходи, – сказали ему благодарные хозяева. – Этот город списан».

Цитадель УЛН в Садбери получила прямое попадание в бок. Суборбитальный прыгун, направлявшийся из Лон­дона в Торомильтон и сбитый врагом с курса, оставил в северном фасаде здания кратер высотой в десять этажей. Топливные баки у него были почти пустыми, так что пла­мя охватило не все строение. Сгорели, погибли от яда или удушья лишь те, кто находился между восемнадцатым и двадцать пятым этажом. Старшие правонарушители Сад­бери размещались с двадцатого по двадцать четвертый. То, что Дежарден успел поднять тревогу до попадания, было удачей. То, что не погиб вместе с остальными – откровенным, охрененным чудом.

«Уходи».

Тогда Ахилл Дежарден осмотрелся в дыму и пламени, бросил взгляд на штабеля мешков с телами и немногих контуженных сотрудников, уцелевших в достаточной сте­пени, чтобы избежать предписанной эвтаназии, и отве­тил: «Я вам нужен здесь».

«Нет никакого „здесь"».

Но от «здесь» осталось больше, чем от Солт‑Лейк или от Буффало. Атака сократила штат быстрого реа­гирования Н'АмПацифика более чем на треть. Садбери висел на волоске, но этот волосок связывал шестнадцать полушарных и сорок семь региональных узлов. Полно­стью покинуть его означало сокращение системы еще на пять процентов и полмиллиона квадратных километров, оставленных вообще без сил реагирования. Бетагемот уже свирепствовал на половине континента; царство цивили­зации уступало и сжималось. УЛН не могла позволить себе новых потерь.

Однако имелись доводы и с другой стороны. Полови­на этажей вышла из строя. Оставшейся широты частот хватило бы на жалкую горстку оперативников, а текущий бюджет едва позволял поддерживать даже то, что оста­лось. Все модели сходились в одном: наилучший выход – покинуть Садбери и возместить потерю расширением То‑ ромильтона и Монреаля. И сколько времени, задумался Дежарден, пройдет, пока новые отделы войдут в строй?

Шесть месяцев. Если не год.

То есть им требовался вариант на это время. Чтобы огонек погорел еще немножко. Требовался кто‑нибудь на случай тех непредсказуемых кризисов, с которыми не справляются машины.

– Но ведь ты – наш лучший правонарушитель! – возражали они.

– А это задание почти невыполнимо. Где мне еще место, как не здесь?

– Н‑ну... – мялось начальство.

– Всего шесть месяцев, – напомнил он. – Или год.

Конечно, так никогда не бывает. Шаловливая ручонка Мерфи взболтает варево, и «около года» превратится в три, а там и в четыре. Расширение Торомильтона забук­сует, дальновидные планы начнут, как всегда, срывать­ся под тяжестью бесконечных непредвиденных обстоя­тельств. В Патруле Энтропии как‑нибудь наскребут по крошке средства, чтобы огонек в Садбери горел, коды допуска действовали, не уставая благодарить безропотного служащего, который тысячью пальцев затыкает дырочки в плотине.

Но то сейчас, а тогда Дежарден втолковывал им:

– Я буду для вас смотрителем маяка. Часовым на передовом посту. Подам сигнал и удержу позицию, пока на помощь не придет кавалерия. Мне это по силам, вы же знаете.

Они знали, ведь Ахилл Дежарден был героем.

Что еще важнее, он был правонарушителем; он не смог бы солгать им при всем желании.

– Какой парень! – говорили они, восхищенно пока­чивая головами. – Какой парень!

ПОДГОТОВИТЕЛЬНЫЕ РАБОТЫ

Кевин Уолш – хороший мальчик. Он знает, что над отношениями надо работать, и готов потрудиться, чтобы раздуть искорку – уж какая есть. Или, по крайней мере, подольше не дать ей погаснуть.

Он прицепился к ней после того, как Лабин распи­сал по местам первых «тонко настроенных», и не же­лал слышать никаких «потом» и «может быть». Наконец Кларк смилостивилась. Они отыскали незанятый пузырь и бросили на пол пару матрасов, и он безропотно ра­ботал языком, а еще большим и указательным пальцем, пока вымотался совсем, а Кларк не собралась с духом, чтобы его остановить. Она погладила его по голове и сказала, что это было приятно, хотя ничего и не вышло, и предложила ему свои услуги, но он отказался – то ли из рыцарственного раскаяния за свою непригодность, то ли просто дулся.

Теперь они лежат рядом, слегка переплетя руки. Уолш спит, что удивительно – он любит спать при силе тяже­сти не больше других рифтеров. Может быть, это тоже из рыцарства. Может, он притворяется.

У Кларк даже на притворство нет сил. Она лежит на спине, уставившись на капельки конденсата на переборке. Немного погодя высвобождает руку – нежно, чтобы не испортить спектакль – и отходит к местной панели связи.