Рифтеры (Сборник)

– Где‑то на дне. – Опустившись на колени, Така вытащила сирену из кармана ветровки и опустила ее в воду. – Надеюсь, этот хмырь еще приходит на зов.

В двадцати метрах от берега со дна поднялись пузырь­ки. Спустя мгновение на поверхности показался угорь и, извиваясь, поплыл к ним, оранжевый и змееподобный. Он выполз на берег возле ног Таки – гигантский све­тящийся сперматозоид с хвостом, уходящим в глубину. У него были даже клыки: голову уродовал металлический рот с двумя зубцами.

Она подключила розетку. Голова загудела.

– Их припрятали то тут, то там, – объяснила она, – чтобы мы не полностью зависели от подъемников.

Лори смотрела на спокойную поверхность воды в бухте.

– Блок Балларда?

– ЦЕЗАРБ‑реактор.

– Шутишь.

Така покачала головой:

– Автономный, саморегулирующийся, безотходный. По сути просто большой блок с парой охлаждающих ре­бер. Стоит опустить его в водоем, и он сразу заработает.

У него даже панели управления нет – он автоматически подстраивает напряжение под подключенную линию.

От удивления Лори даже присвистнула.

Така подняла плоский камень и пустила его прыжка­ми по воде:

– А когда Кен появится?

– Это зависит...

– От чего?

– От того, добрался ли он до Портленда. – А потом Лори как‑то нерешительно добавила: – И от того, не бросил ли он нас в Пенобскоте.

– Не бросил, – сказал Кен.

Они обернулись. Он стоял у них за спиной.

– Привет. – Выражение лица Лори не изменилось, но тело, казалось, еле заметно расслабилось. – Как все прошло?

Тот покачал головой.

Как будто и не было прошедших двух недель. По­явился Кен, такой же зловещий и непонятный, и Лори тут же поблекла. Изменение было едва заметным – она стала держать себя чуть жестче, чуть меньше проявляла эмоции, – но Таке все равно что пощечину залепили. Женщина, которую считала союзницей и даже подругой, исчезла. На ее месте стоял тот человекоподобный шифр, с который Уэллетт впервые столкнулась на склонах тле­ющей пустоши четырнадцать дней назад.

Пока Мири заряжалась, Кен и Лори отошли в сторон­ку и поговорили. Така не слышала, о чем они говорили, но Кен явно рассказывал ей о своей портлендской экс­педиции. «Отчет о задании», – решила Уэллетт, наблюдая за ними. Кену это словосочетание очень подходило. Судя по его взгляду и языку тела, поездка не задалась.

«Хотя он всегда так выглядит», – напомнила она себе. Така попыталась представить, что должно произойти, для того чтобы стереть с этого лица хроническое невозмути­мое выражение и добиться хоть какой‑то эмоциональной реакции. Может, он изменится, если почувствует угрозу. А может, хватит и газов в лифте.

Когда Мири зарядилась, они направились в город. Ла­бин втиснулся в пространство между сиденьями. У Таки возникло такое чувство, что он и Лори обмениваются гигабайтами информации, хотя каждый и десяти слов не сказал.

Во Фрипорте Така останавливалась регулярно; она припарковалась на пересечении Мейнстрит и Ховард возле побитого фасада уже давно покойного магазина одежды. «Пропасть»[104] – каждый раз, когда она видела его название, то невольно улыбалась. Город в целом, как и многие другие, уже давно умер; в его гниющем теле еще жили отдельные клетки, и некоторые из них уже жда­ли, когда приехала Мири. Така, тем не менее, все равно на полную громкость включила Стравинского, пусть и ненадолго, оповещая остальных о своем прибытии. По­степенно на улицу стали выходить люди, выныривая из остовов зданий и дырявых корпусов старых рыбацких лодок, которые держали на плаву в какой‑то безумной надежде, что «ведьма» боится воды.

Уэллетт и Лори принялись за работу. Кен решил не попадаться пациентам на глаза и остался в кабине; бла­годаря теням и динамической тонировке окон Мири сна­ружи он был практически невидим. Работая на конвейере сломанных рук и гниющей плоти, Така снова спросила о Портленде. Лори пожала плечами, милая, но теперь далекая:

– Проникнуть он туда мог. Но его бы заметили.

Неудивительно. Береговую зону около Портленда вы­жгли полностью: теперь это было плоское, утыканное дат­чиками пространство, и Така просто не представляла, как его можно пересечь незамеченным. На глубине подходы к суше охраняла мембранная оболочка, лишающая сил. Прокрасться в такое место было невозможно – да и в любой анклав, если на то пошло, – а чтобы прорваться туда силой, у Кена не хватало ресурсов.

Время от времени Уэллетт как бы невзначай броса­ла взгляды в кабину, продолжая осматривать пациентов. Иногда она замечала две слабые мерцающие точки, смот­рящие в ответ, немигающие и неподвижные за черными отражениями.

Она не знала, что он там делает. И не спрашивала.

Все выглядело так, будто ночь превратилась в черную пленку, покрывшую весь мир, а звезды – это проколы, сквозь которые проникает дневной свет.

– Там, – сказал Кен, указывая на запад.

Тонкие иглы, три или четыре. Они скребли небо, оставляя слабые царапины на созвездии Волопаса, и про­пали за несколько секунд; если бы не Кен, Така никогда бы их не увидела.

– Ты уверен, что мы в безопасности, – сказала она.

Он сидел слева и при свете звезд казался черным си­луэтом на фоне мрака.