Рифтеры

Для переднего края волны существовало отдельное название. Момент хаотического перегиба, в котором тра­ектория прогибается внутрь перед тем, как обрушится волна, именовали «точкой перелома». Западная часть Н'АмПацифика миновала ее в последние тридцать че­тыре часа: все, что находилось к западу от Скалистых гор, можно было более или менее списывать со счетов. УЛН опускала все доступные барьеры – для людей, товаров, даже электроны замораживали на ходу. С какой стороны ни посмотри, на Кордильерах мир заканчивался. Теперь только правонарушители могли выходить за эту границу и пытаться что‑нибудь сделать.

Что ни сделай, на этот раз всего будет мало.

Конечно, система деградировала не первое десяти­летие. Даже не первый век. Своей работой Дежарден был обязан этой живой связи между энтропией и чело­веческой глупостью – без них борьба с кризисами не стала бы самой крупной отраслью на планете. Рано или поздно все начинает разваливаться, это известно каждо­му, у кого есть пара глаз, a IQ чуть повыше комнатной температуры. Но не было серьезных причин, чтобы все развалилось так быстро. Они могли бы выгадать еще де­сяток‑другой лет, еще немного времени для того, чтобы верующие в человеческую изобретательность продолжали обманывать себя.

Но чем ближе вы к точке перелома, тем труднее за­клеивать трещины. Даже равновесие в такой близости от края обрыва всегда неустойчиво. Что там бабочки – когда планета зависла на самом краю, даже взмах крылышка тли может его столкнуть.

Год был 2051‑й, и долгом Ахилла Дежардена было раздавить Лени Кларк как букашку, будь то бабочка или тля.

Он видел, как дела рук ее распространяются по конти­ненту, словно паутина трещин по льду озера. Он получал сводки данных из сотен источников за два месяца – под­твержденная и ориентировочная информация устарела для применения в поисках, но могла пригодиться для предсказания следующего прорыва Бетагемота. Мемы и легенды о Мадонне Разрушения, куда более многочис­ленные и метастатичные – стратегия воспроизводства роя виртуальных существ, которых Дежарден только что обнаружил и мог уже никогда не понять. Реальность не­вольно вступала в союз с мифами, и там, где они сли­вались, расцветал Бетагемот; из‑за спины выскакивали пожары и отключения энергии, и в жертву общему благу приносились все новые невинные жизни.

Дежарден знал, что это ложь. Северная Америка, не­смотря на все драконовские меры предосторожности, уже миновала точку перелома. Падать системе далеко, пройдет немало времени, пока она долетит с гребня до дна. Но Дежарден умел читать числа. По его расчетам оставалось две – может быть, три – недели, прежде чем весь континент рухнет в анархию следом за Н'АмПацификом.

Бегущая строка в уголке дисплея сообщала о новом бунте в Гонкувере. Сверхсовременные охранные системы гибли, защищая стеклянные шпили и богатые кварталы – проигрывая не умникам‑хакерам и не превосходящей тех­нологии, а напору живого мяса. Оружие захлебывалось, скрывалось под приливом живых тел, топчущих мертвые. У него на глазах толпа с торжествующими воплями про­ломила ворота. Тридцать тысяч голосов в нестройном хоре звучали как один голос, в котором уже не осталось ничего человеческого. Этот звук напоминал вой ветра. Дежарден отключил новости прежде, чем толпа узнала то, что было известно ему: район пуст, корпы, когда‑то укрывавшиеся в нем, давно залегли на дно.

На дно моря.

Легкая рука погладила его по спине. Он в испуге обер­нулся – за плечом стояла Элис Джовелланос. Увидев, кто пришел с ней, Дежарден украдкой бросил взгляд на экран – на экране в десятке окон горел Рим. Он потя­нулся к выключателю.

– Не надо. – Лени Кларк сдвинула с лица визор и пустыми, как яичные скорлупки, глазами уставилась на картины разрушений. Лицо ее было неподвижно, но го­лос, когда она заговорила снова, дрогнул:

– Оставь.

Он познакомился с ней две недели назад. Выслеживал несколько месяцев, рылся в архивах, раскопал ее досье, сосредоточил все свои способности на расшифровке зага­дочной и непонятой головоломки по имени Лени Кларк. Но сложившиеся фрагменты открыли перед ним не про­сто «ходячий инкубатор конца света», как выразилась Роуэн. Они открыли портрет женщины, все детство кото­рой было ложью, навязанной извне программой, которой она не осознавала и не могла управлять. Все это время Кларк пыталась вернуться домой, пересмотреть собствен­ное прошлое. А Кен Лабин, порабощенный собствен­ным вариантом Трипа Вины, пытался ее убить. Дежарден, в свою очередь, попытался его остановить – в тот момент это представлялось единственным достойным вариантом. Оглядываясь назад, оставалось только удивляться, что столь добрый поступок мог быть следствием пробужда­ющейся в нем психопатии.

Попытка спасения провалилась – Лабин перехватил его еще до того, как Кларк добралась до Су‑Сент‑Мари. Дальнейшее Дежарден наблюдал, будучи привязанным к креслу в темной комнате, с разбитым и изломанным лицом.