Риганты. Том 2

Сейчас, поднявшись, Гэз набросил на плечи накидку и подошел к стылому камину. Возле угольного ведра лежало несколько щепок для растопки и охапка дров. Давно копившаяся злость полыхнула пламенем. Мойдарт сказал, что хочет закалить его, приучить к трудностям. Для этого он и держит сына в холоде, для этого высмеивает все его старания, для этого убил Солдата. Последняя мысль пришла сама собой, рожденная болью незажившей раны. Он любил этого пса и даже сейчас, по прошествии трех лет, старая обида терзала сердце острыми когтями. Мойдарт сказал, что собака погибла случайно. В охотничьем мушкете ослабла пружина, и боек ударил по кремню еще до того, как Мойдарт потянул за спусковой крючок. Охотничья собака сидела у ног стрелка, и свинцовая пуля попала ей в голову.

Гэз не поверил отцу. Не поверил тогда, не верил и сейчас. В детстве у него был любимый пони, и Мойдарт продал его, не вняв мольбам сына. Потом появился Солдат, безжалостно убитый тем же человеком. Когда Гэз в первый раз пошел в школу, он вернулся домой переполненный радостными впечатлениями. Мойдарт запретил ему ходить в школу и нанял Алтерита Шаддлера и других, чтобы заниматься с ним отдельно, на дому. Потом, когда сын не смог достичь установленных высоких стандартов, отец избил его. Рукоприкладство прекратилось по достижении Гэзом пятнадцатилетнего возраста, хотя, как подозревал юноша, причина смягчения нрава Мойдарта заключалась не в уважении к совершеннолетию, а совсем в другом. К этому времени у Мойдарта развился сильный ревматизм, затронувший в первую очередь спину и плечи. Отец просто не мог пользоваться плетью столь же эффективно, как в прежние годы.

Интересно, подумал Гэз, как бы сложилась его жизнь, если бы мать не погибла от рук убийц. Возможно, все было бы по-другому. Возможно, отец не ненавидел бы своего единственного сына.

Завернувшись поплотнее в старый плащ, юноша присел и, повинуясь внезапному импульсу, подобрал лежавшее рядом с ведром огниво, поджег трут и поднес огонь к скомканной бумаге и тонким щепкам в глубине камина. Бумага загорелась, оранжевые языки жадно лизнули стружки и перекинулись на дерево. Почувствовав первое прикосновение теплого воздуха, Гэз снова поежился, но уже от удовольствия. Когда огонь набрал силу, юноша подбросил несколько поленьев и два из оставшихся драгоценных кусков угля.

На стенах комнаты запрыгали, заплясали тени, помещение наполнилось золотистым сиянием. Напряжение ушло из сжавшегося от холода тела, мышцы расслабились, и Гэз улегся на пол перед излучающим тепло камином. Должно быть, думал он, так чувствовал себя пещерный человек, устроившийся на шкурах, освободившийся на какое-то время от тягот и опасностей долгого и трудного дня. Мысль перескочила на Коннавара, и Гэз представил себя древним полководцем, сидящим у костра и обдумывающим очередное сражение с армиями Камня.

Он снова перенесся в недавний сон, к прогулке по лесу, к женщине, мастерившей лук. Она была довольно маленькая, с длинными белыми волосами, убранными с лица и заплетенными в косу, лежавшую между хрупкими на вид плечами.

— Откуда вы знаете, что внутри этой палки кроется прекрасный лук?

— Об этом мне прошептал тис. Поэтому я ее и подобрала.

— Дерево не умеет говорить.

— Оно не умеет говорить с теми, у кого нет имени, молодой человек, — низким мелодичным голосом сказала женщина.

— Но у меня есть имя, — возразил он. — Гэз Макон.

— Это не то имя, которое прошептали долины или которое принес ветер, летящий к Кэр-Друах. Это не духовное имя.

— Вы говорите чепуху. Кто вы?

— Я — Пламя-в-Хрустале, Гэз Макон. Моя мать была Тенью-на-Дубе. Ее мать — Укрывающим Облаком. Хочешь услышать имена всех моих предков?

— Я заметил, что вы не упомянули ваших предков-мужчин. У них не было духовных имен?

— К сожалению, нет, — ответила женщина. — Мой дед был капитаном в армии варлийцев. Отец — купцом из Гориазы. Земли за большой водой, земли, где магию облачили в камень и таким образом заточили в него. Когда такое происходит, мужчины забывают магию духовных имен.

— Почему вы привели меня сюда?

— Я никуда не приводила тебя, Гэз Макон. Ты сам пришел к моему костру. Ты уйдешь от моего костра. Или убежишь. Или улетишь. Как пожелаешь.

— Это просто сон, — сказал юноша. — Вы не настоящая.

— Да, ты видишь сон. Но это настоящий сон, Гэз. Сон со значением. Магический миг, если хочешь. Не желаешь ли увидеть историю?

— Вы имеете в виду, услышать историю?

— Я знаю, что говорю, Гэз Макон.

— Тогда… Да, я хотел бы увидеть историю!