Риганты. Том 2

— Должен сказать, что мое мнение не изменилось, хотя теперь мне понятны причины, толкнувшие вас на это. Вы усомнились в себе, но вам не хватило уверенности — или терпения, чтобы дождаться более подходящего момента для испытания. Ненужная безрассудность. Если бы вы спросили меня, я бы сказал, что вашей смелости может позавидовать любой молодой человек. И я бы поставил перед вами задачи, которые помогли бы вам проявить себя. Да, сир, перед вами прекрасное будущее. Но если бы удача отвернулась от вас, я стоял бы сейчас на коленях перед бездыханным телом. Возможно, перед калекой с переломанными руками и ногами и без всякого будущего. А еще через день Мойдарт приказал бы повесить меня за неисполнение предписанных обязанностей. Думаете, риск того стоит?

Гэз рассмеялся:

— Дела можно измерить только результатами. Я сделал то, что считал нужным, и теперь чувствую себя свободным от страха, сильным, молодым и счастливым. Так что риск того стоил. И хватит спорить. Не читайте мне нотаций, а я обещаю вам не рисковать попусту. Согласны?

— Согласен, сир, — ответил Мулграв.

Но беспокойство не оставило его. Он уже понял, что Гэз Макон отмечен духом безрассудства, а этот порок мог оказаться смертельно опасным. «Ладно, если у меня будет время, — подумал фехтовальщик, — я излечу его от этого проклятия».

Они поехали дальше.

— Жаль, что я не убил того несчастного, — вырвалось вдруг у юноши.

Мулграв промолчал. Крики раненого и попавшего в плен убийцы были ужасны и продолжались несколько часов. Они прекратились лишь под утро, и тогда же из подвала поднялся Мойдарт в промокшей от крови одежде. Он написал что-то на листке бумаги, и солдаты, вскочив на коней, умчались в Эльдакр производить аресты.

Нападавшие убили трех из четырех стражников. Четвертый куда-то запропастился, и его нигде не могли найти, но распоряжение о его аресте уже было подписано.

— Я бы не стал его пытать, — сказал Гэз. — Повесил бы, но пытать не стал.

— Мойдарту нужно знать, кто еще вовлечен в этот заговор, — заметил Мулграв.

— Вы же слышали, как он кричал. Не думаю, что обезумевший от боли человек скажет правду. В число заговорщиков вполне мог попасть сам святой Персис Альбитам.

— Ничего удивительного. Насколько я знаю, святого однажды арестовывали и даже собирались казнить, для чего доставляли в Камень. По-моему, это было тогда же, когда Бэйн сражался за Госпожу-в-Маске.

— Не Бэйн, — поправил его Гэз, — а гладиатор по кличке Свирепый. Вы уходите от темы разговора.

— Не думаю, что нам стоит обсуждать применяемые Мойдартом методы, хотя я, в общем, согласен с вами. Бедняге было бы лучше умереть сразу.

Впереди уже виднелось серое каменное здание школы и вымощенные булыжником улицы, ведущие к деревне. На въезде в город всадники увидели небольшую толпу зевак, собравшихся посмотреть на драку.

Одним из участников схватки был темноволосый парень, противостоявший двум — нет, трем — превосходящим его в росте и весе противникам.

Тайбард Джакел всегда недолюбливал Кэлина Ринга. Если бы его спросили, в чем тут дело, он привел бы добрую дюжину причин, ни одна из которых не смогла бы показаться достаточно веской. Пожалуй, Тайбард не сумел бы убедить и себя самого в том, что его чувства имеют под собой какое-то надежное основание. Крепкий варлийский парень имел в своем арсенале такие аргументы, как «уж слишком этот Ринг дерзок и самоуверен» или «что-то он косо на меня посмотрел». Тайбард понимал, что подобные заявления звучат смехотворно, но не мог же он сказать, что при одном взгляде на Кэлина Ринга у него закипает кровь. Его бесило в горце все: легкая, пружинящая походка, внимание, оказываемое Рингу местными девушками, даже варлийскими, и многое другое. То, что они улыбались этому неотесанному риганту и ловили каждое его слово, бесило Джакела, просыпалось солью на его открытые раны. И вот теперь жертвой проклятого горца стала Чара Вард, девушка, о которой Тайбард мог только мечтать, которая ни разу не взглянула на него. Джакел не ошибался: он прошел бы через огонь ради одной лишь улыбки, которые Чара дарила Рингу. Об этом знали все.

Вот почему неприязнь превратилась в жгучую ненависть.

Тайбард и его друзья подрабатывали на рынке, поднося товары, когда по деревне разнеслось известие о попытке покушения на Мойдарта. Все тут же переключились на обсуждение ужасного происшествия, забыв на время о делах. Большинство обитателей Старых Холмов были варлийцами, и многие из них еще помнили случившееся четырнадцать лет назад восстание горцев. Кровавая оргия с насилием, грабежами и убийствами длилась несколько дней и закончилась, лишь когда солдаты сокрушили последних ригантов. Нападение на дом Мойдарта вполне могло знаменовать приближение еще одного мятежа.

Кэлин Ринг шел через рыночную площадь, придерживая холщовую сумку с продуктами и лекарствами. Он не видел ни Тайбарда с дружками, ни гудящей возбужденной толпы. В общем, Тайбард и его товарищи сразу решили, что горец задирает нос, делая вид, будто нападение на Мойдарта его не касается.