Читаем Ригодон полностью

Хильда объясняет нам… речь о том, чтобы пройти по всей улице… очень медленно… шаг за шагом… внимательно все осматривая… до кафедрального собора, шпиль… с огнетушителем… один тротуар!.. Потом другой… и сточные канавки… высматривая «зажигалки»… зажигалки?… Она мне объясняет… зажигательные бомбы… откуда? Сверху, из воздуха, из самолетов… и что?… Залить зажигалки, быстро!.. Струей из огнетушителя!.. Хильда знает инструкцию, но она туда не пойдет!.. Я же бесполезен со своими тростями… вижу этот аппарат для огнетушения… резервуар в заплечном мешке…

И шприц на головке… полагаю, apparat довольно тяжел… Ля Вига?… Он согласен… это прогулка!.. Мы тоже пойдем, я и Лили… Поможем…

– Sicher! Sicher! Конечно!

Зигфрид большего и не желает, лишь бы его оставили в покое там, где он сидит… о, а нарукавная повязка?… Вот она!.. У Хильды целая стопка повязок… но полагается только одна! Для того, кто будет «огнетушителем»!.. Ля Вига?… Я?… О, Ля Вига!.. Нарукавная повязка «Гражданская оборона», на повязке герб Ульма… голова совы… Ля Вига обвязывает повязкой руку… берет apparat… ему бы очень хотелось запечатлеть себя в этаком виде… в такой экипировке… чтобы потом посмеяться!.. Но нет зеркала!.. И нет фотоаппарата!

– Ты прекрасен, сынок!

– Вы оставите меня в покое?

– Ты позаботился, чтобы легко было сбежать!

Я начинаю свыкаться с маленькими проделками фрицев… что-то в этом есть!.. Хильда, похоже, испытала это на своей шкуре… я вижу, я уверен… это не просто впечатление… она приподнимает пальцем свой козырек… виден ее глаз… о! Под глазом у нее изрядный фингал!.. Она дралась?… С этим типом?… С жандармами?… Или еще с кем-то?… Не стану у нее допытываться!.. Во всяком случае, она вдруг смягчилась, помогает Ля Виге, поправляет огнетушитель на спине, пояс, лямки… это уже не юность, но и не старость… легкий пушок над верхней губой, мужественная… много у нее дел на вокзале, я вижу… хрупкая женщина здесь бы не выдержала…

Зигфрид говорит, это тоже новость… инструктирует!.. Он вещает для улицы…

– Если вы увидите зажигалки… piaketten!.. вы их погасите!.. Вот так!.. Струей! Огнетушителем!.. Тш-ш-ш… Пена!

Мы готовы погасить все!.. А он, лодырь, останется здесь!.. A piaketten?… Где? Хильда должна знать…

– Wo die piaketten? Зажигалки? Спрашиваю у нее.

– Везде, по всей улице!.. Зажигательные пакеты!..

– Вы их видели?

– Нет!.. Не здесь!.. И он тоже! Но во Франкфурте… в Пфорцгейме… целый ливень зажигалок! И здесь обязательно!.. Похороны… маршал!

– Какой маршал?

– Да Рундштедт, я вам говорила… по этой улице… вечером…

Я согласен… но нарукавная повязка?… У нас нет повязок… ах, если бы была моя! На руку! Я ее забыл… повязка из Безона, «Гражданская оборона», я ее не снимал, но она вся черная, в саже и смазке… я прополощу ее в воде! Нет!.. Хильде приходит в голову другая мысль.

– Изображайте с вашими тростями слепого!

Она демонстрирует мне… я лам одну руку Ля Виге, а с другой стороны – Лили… Бебер?… Он сопровождает нас, он к этому привык, это лучше, чем оставаться в сумке… на этой улице нет никого, а если кто-то появится, кот тут же вспрыгнет мне на плечи… уж он-то попутешествовал!.. Доказательство тому – он добрался до Медона, где и похоронен в саду возле дома…

Мы пройдем всю улицу… пол руки, я – в качестве слепого… ну и выдумщица эта Хильда… а тот, Зигфрид, хочет лишь одного, чтобы его оставили в покое… пусть убираются тушить зажигалки! Пусть! Только не он!.. Бебер пойдет с нами, я спокоен… его сумка с нами… но еда?… Не то чтобы мы были голодны, но ведь надо! Пару буханок хлеба и маргарин… карточки?… Хильда?… Ja! Ja! Она согласна… ну разумеется!.. Она отправляется за продуктами… и все – в сумку… Бебер пойдет следом… вот мы и готовы!

– До свиданья, мадам! До свиданья, капитан!

И мы трогаемся в путь… шаг… два шага!.. Очень осторожно… я полагаю, что хорошо разыгрываю роль слепого… мне бы следовало надеть очки… может быть, в Ульме? Впрочем, не уверен…

– В окнах никого не видно?

Я спрашиваю… нет, никто не выглядывает… мы прошли, наверное, метров сто… я нахожу, что дела идут нормально…

– Ты видишь зажигалки?

Я не заглядываю… по сточным канавам… это должен он…

– Мне-то на них плевать, но что ты скажешь об их подлости!.. Зажигалки, пускай они ими подавятся!

Он не скрывает того, что думает… и говорит громко…

– Ты совершаешь бестактность, Ля Вига!

– А разве они стесняются?

Он заставляет меня задуматься… я усаживаюсь! Черт возьми!.. Скамья…

– Лили, малышка, я бы не поверил, но так не годится… Ля Вига может идти один… мы потом встретимся с ним… ты согласна?

– Да!.. Да!.. Конечно!

Ля Вига лучшего и не желает… ему не сидится на месте… – Слушай, иди!.. Мы тебя найдем… ты знаешь колокольню, со шпилем… если не увидишь нас там, то возвращайся… мы будем здесь… но внимательно все осмотри! Не забывай!.. У тебя аппарат! Тш-ш-ш-ш!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Отверженные
Отверженные

Великий французский писатель Виктор Гюго — один из самых ярких представителей прогрессивно-романтической литературы XIX века. Вот уже более ста лет во всем мире зачитываются его блестящими романами, со сцен театров не сходят его драмы. В данном томе представлен один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.Перевод под редакцией Анатолия Корнелиевича Виноградова (1931).

Виктор Гюго , Вячеслав Александрович Егоров , Джордж Оливер Смит , Лаванда Риз , Марина Колесова , Оксана Сергеевна Головина

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХIX века / Историческая литература / Образование и наука
1984. Скотный двор
1984. Скотный двор

Роман «1984» об опасности тоталитаризма стал одной из самых известных антиутопий XX века, которая стоит в одном ряду с «Мы» Замятина, «О дивный новый мир» Хаксли и «451° по Фаренгейту» Брэдбери.Что будет, если в правящих кругах распространятся идеи фашизма и диктатуры? Каким станет общественный уклад, если власть потребует неуклонного подчинения? К какой катастрофе приведет подобный режим?Повесть-притча «Скотный двор» полна острого сарказма и политической сатиры. Обитатели фермы олицетворяют самые ужасные людские пороки, а сама ферма становится символом тоталитарного общества. Как будут существовать в таком обществе его обитатели – животные, которых поведут на бойню?

Джордж Оруэлл

Классический детектив / Классическая проза / Прочее / Социально-психологическая фантастика / Классическая литература