Ему было в то время ровно тридцать лет. Вряд ли стоит слишком пристально изучать его дирижерскую деятельность того периода, ибо она была такой же, как и в Веймаре. Он был занят и в театре, и в концертном зале. Только теперь его окружали более благоприятные условия — численно больший оркестр и певцы получше. Штраус включил в репертуар «Мейстерзингеров», устроил настоящий фестиваль опер Моцарта. Леви дирижировал «Фигаро», Штраус — «Дон Жуаном» и «Так поступают все женщины». Что касается «Мейстерзингеров», Штраус никогда не испытывал к этой комедии такого пристрастия, как к «Тристану». Тем не менее дирижировал ею великолепно, легко и непринужденно. Один из современников сравнивал интерпретации «Мейстерзингеров» Штрауса и Ганса Рихтера и говорил, что Рихтер подошел к сочинению с позиций Закса, а Штраус — с позиций Вальтера фон Штольцинга.
Заслуга в восстановлении оперы «Так поступают все женщины» почти целиком принадлежит Штраусу. Он говорил, что «среди драматических произведений Моцарта эта опера считалась неродным ребенком. Расхожее мнение относило ее к слабейшим работам Моцарта. Даже Рихард Вагнер находил либретто слабым и считал, что оно связывало Моцарту крылья».[118]
Даже допуская, добавлял Штраус, что сюжет оперы не отличается блеском и довольно наивен, в либретто да Понте есть тонкие психологические наблюдения, что позволило Моцарту передать в музыке два очаровательных, но совершенно разных характера: сентиментальной и искренней Фьордилижи и веселой, меркантильной, но и более реалистичной Дорабеллы. Штраус обращал внимание на ироничный стиль, который Моцарт создал средствами музыки, смесь комического с патетическим, пародийного и сентиментального. Это, несомненно, было сложное для исполнения произведение, но благодаря вложенному труду постановка получилась «роскошной», полной захватывающих сценических эффектов.[119]Однажды Штраус сделал очень тонкое замечание по поводу «Так поступают все женщины». Обсуждался дуэт двух героинь после того, как якобы уехали их возлюбленные, и девушки не знали, чем себя занять в свободное время. Штраус заметил, что только истинный гений мог передать музыкой скуку и не сделать ее скучной.
Как дирижер Штраус получал много приглашений и впервые — из-за границы. За три года второго контракта в Мюнхене он выступал в Берлине, Швейцарии, Венгрии; дал концерт в Москве (где дирижировал операми «Смерть и просветление» и «Тиль Уленшпигель»); побывал в Брюсселе, Антверпене, Амстердаме, Лондоне; в 1897 году впервые — в Париже, где впоследствии бывал часто. Его принимали повсюду радушно, но особенно тепло в Барселоне, где после исполнения «Героической», прелюдии к «Мейстерзингерам» и прелюдии к «Гунтраму» он познакомил испанскую публику со своим «Дон Жуаном». Успех был ошеломляющий. «Таких аплодисментов я еще не слышал. Здешняя публика, наверное, привыкла к ним на боях быков», — писал Штраус отцу.[120]
Ему пришлось повторить свою поэму на бис.Во многих этих поездках Штрауса сопровождала Паулина. В некоторых концертах она принимала участие. Штраус был счастлив с ней. Брак оказался благополучным. Ее веселый нрав, умение оценить шутку, презрение к помпезности того времени, глубокое уважение к мужу, готовность позлословить, а также страсть к путешествиям и приключениям восхищали Штрауса. Она была по-прежнему кокетлива, хороша собой, уверена в себе, вспыльчива. И пока еще ее вспыльчивость не переросла в тяжелую форму.
Но на горизонте уже появилась тучка. Паулина не пришлась по нраву родителям Штрауса. То ли Францу не нравилось, что она была «актрисой», то ли Паулина проявила неуважение к старому деспоту, или это была обычная родительская ревность, только с обеих сторон стали возникать ссоры и обиды. И однажды, не сдержавшись, Штраус написал матери сердитое письмо, встав на сторону Паулины. (Дата неизвестна, поскольку Штраус был так взвинчен, что забыл поставить на письме число, хотя всегда был очень пунктуален в этом отношении.) Это письмо весьма отличалось от тех, которые он обычно писал родителям. Адресовал он его матери, рассчитывая, наверное, найти у нее больше понимания, чем у отца.