Рихард Зорге

Почти восемь лет он ни на минуту не знал покоя, не давал себе передышки. Восемь лет изнуряющей работы… Рихард знал: он не имеет права уставать.

Несколько месяцев назад он написал в Центр: «Я уже сообщал вам, что до тех пор, пока продолжается европейская война, останусь на посту… Мне, между делом, стукнуло 45 лет, и уже 11 лет, как я на этой работе. Пора мне осесть, покончить с кочевым образом жизни и использовать тот огромный опыт, который накоплен. Прошу вас не забывать, что живу здесь безвыездно и в отличие от других „порядочных“ иностранцев не отправляюсь каждые три-четыре года на отдых. Этот факт может казаться подозрительным.

Остаемся, правда, несколько ослабленные здоровьем, тем не менее всегда ваши верные товарищи и сотрудники».

Невероятным усилием воли Зорге научился заглушать в себе щемящую тоску по дому, Родине, близким, друзьям.

Боле подчинялся разум. Здоровье подчиняться отказывалось. Оно требовало передышки, паузы, хотя бы короткого расслабления. Вчера вечером прозвучал первый звонок — сердечный приступ. Круги в глазах, непривычная слабость. Требование врача звучало веско и убедительно. Ему следовало подчиниться. И все же Зорге пойдет сейчас в посольство.

— Входи, входи, дорогой Рихард, — поднялся ему навстречу Отт. — А я уже собрался навестить тебя. Мне передали, что ты болен.

— Пустяки, — улыбнулся Зорге, садясь в кресло. — Думаю, что все обойдется. Просто нужно бросить курить.

— Боюсь, дорогой мой, ты выбрал не самое лучшее время для этого, — многозначительно проговорил Отт.

Посол выдержал паузу и продолжал:

— Дело в том, дорогой Рихард, что пройдет еще несколько месяцев, и мы с тобой станем получать не эту вот дрянь, — Отт презрительно кивнул на пачку немецких сигарет, лежавшую на столе, — а знаменитые русские табаки. Они, кажется, выращивают их в Крыму. Прекрасный, ароматичный, душистый лист, равного которому трудно найти.

— И когда же все это начнется? — меланхолично спросил Зорге, догадываясь, к чему клонит Отт.

— Точную дату назвать не могу. Но знаю — где-то в июне.

Отт взглянул на часы. До обеденного перерыва в посольстве оставалось около десяти минут. Неторопливой походкой он направился в другой конец кабинета. Там в стене за портьерой, рядом с портретом Гитлера, был замурован сейф.

Отт достал из кармана ключи на позолоченной цепочке, установил наборный механизм и повернул рукоятку. Массивная дверь плавно отошла. Посол вынул несколько папок с бумагами и подал их Рихарду.

— Посмотри, пожалуйста, эти бумаги, Рихард, там есть кое-что любопытное и для нас с тобой.

— Опять требуют какой-нибудь доклад? — спросил Зорге.

— Черт возьми! — Отт всплеснул руками. — У тебя просто дьявольская проницательность. Я очень рад, что ты так быстро поправился. Иначе мне пришлось бы очень туго. Предстоит написать целый трактат о внутреннем положении Японии. Ты сам понимаешь, насколько им важно знать перед началом Восточного похода, что у нас тут творится.

Отт снова взглянул на часы. Стрелка приближалась к двум.

— Извини, Рихард, но мне пора.

Зорге сделал вид, что не расслышал этих слов. Он весь ушел в чтение секретных документов рейха. Отт вышел из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь. Разве мог он подозревать, каких усилий стоило Рихарду скрыть свое волнение перед его уходом!

В папках, переданных Зорге послом, содержались важнейшие сведения о подготовке наступления гитлеровцев на Советский Союз. Рихард лихорадочно перебирал тонкие листы бумаги с колонками цифр. Кое-что он старался тут же запомнить. Но все запомнить было практически невозможно. Стоило лишь перепутать некоторые цифры, данные, и ценнейшая информация, помимо воли Рихарда, могла дезориентировать Центр.

Подождать еще несколько дней и вновь перечитать эти документы?

Но Зорге понимал: каждый час промедления мог обернуться потерей тысяч жизней в будущей войне. Кроме того, не было никакой гарантии в том, что он увидит документы еще раз.

Рихард взглянул на большие часы, стоявшие в углу кабинета. Отт отправился на обед и мог отсутствовать еще минут двадцать пять — тридцать. Как и большинство немецких чиновников, посол отличался крайней пунктуальностью и, как правило, не нарушал раз навсегда заведенного распорядка дня.

Зорге принимает решение.

Содержимое секретных папок ложится на письменный стол. В руках Рихарда — миниатюрная фотокамера, которую он часто берет с собой, отправляясь к послу. Жадно ловя любой шорох, доносящийся из прихожей, разведчик нажимает на спуск затвора. Главное — скорость. Быстрее, еще быстрее! Больное сердце бешено стучит. Отснято полтора десятка кадров.

Самые важные документы — на пленке…

Несчастный случай может произойти любую секунду: кто-то ошибется дверью, ненароком заглянет в кабинет… Раньше времени вернется Отт. Его секретарша…

Один глаз — на дверь, другой — в окошечко видоискателя. Бешено стучит в висках…