Рихард Зорге

2. Вопрос о Жиголо.

Жиголо находится здесь восемь лет без перерыва. Это является здесь в смысле времени для иностранца максимумом. Для того чтобы не возбудить подозрения, он должен в крайнем случае съездить на родину в “отпуск”. Так что мы предлагаем разрешить Жиголо поездку в Европу.

Однако в любом случае мы за то, чтобы он непременно возвратился назад для создания здесь крепкой кристаллизационной точки для всех будущих работ. Жиголо настолько хорошо здесь вжился, что просто было бы жаль его отсюда пересаживать…

3. Вопрос обо мне.

Я уже сообщал вам, что до тех пор, пока продолжается европейская война, я, само собой разумеется, останусь на своем посту, конечно, если это вам желательно. Но так как, по мнению местных немцев, война скоро кончится… я считаю весьма целесообразным, чтобы вы мне сообщили, чего вы ожидаете от меня по окончании войны… могу ли я рассчитывать сразу же по окончании войны вернуться в Центр, где бы я мог, наконец, остаться и закончить раз и навсегда свое цыганское существование. Не забывайте, пожалуйста, что мне уже между делом стукнуло 45 лет, что из них на службе у вашей фирмы я провел свыше 11 лет за границей, перед тем на службе у другой фирмы я провел еще пять лет в путешествиях. Наступает уже время дать мне с моим опытом осесть на какой-нибудь работе в Центре.

На всякий случай прошу вас указать мне твердый срок времени моего пребывания здесь, а именно: смогу ли я уехать сразу же, как кончится война, или я должен рассчитывать еще на несколько месяцев…

Заключительные замечания.

Все эти организационные вопросы должны были когда-нибудь быть поставлены. В связи с болезнью Фрица вопрос обновления здешнего персонала стал необычайно актуальным, не менее важное практическое значение принимает быстрый ответ на все вопросы, касающиеся Жиголо и меня. Мы здесь можем гордиться, что сравнительно немного надоедали вам с организационными вопросами, а посему надеемся на быстрый ответ.

Остаемся, правда, несколько ослабленные здоровьем, тем не менее ваши верные сотрудники.

Рамзай».

Это необычное по содержанию письмо было доложено уже новому начальнику Разведывательного управления. Генерал-лейтенант И. Проскуров был выведен в распоряжение наркома обороны, а на его должность назначен генерал Ф. И. Голиков. Филипп Иванович не имел разведывательного опыта, в разведку пришел с командной должности. Он знал, что четыре его предшественника были репрессированы (И. Проскурова арестовали позже — летом 1941 года), и поэтому на посту руководителя военной разведки Красной армии старался действовать очень осторожно и осмотрительно. Ознакомившись с оперативным письмом нелегального резидента в Японии, он приказал представить ему подробную справку на него.

В представленном Ф. Голикову документе отмечалось, что Зорге Ика Рихардович политического доверия не внушает. В течение продолжительного времени работал под руководством работников Разведупра, оказавшихся врагами народа. Так, бывший начальник восточного отдела являлся немецким шпионом, а начальники японского отделения Покладок и Сироткин признали на следствии, что были японскими шпионами и выдали спецслужбам Японии Зорге со всеми его источниками. С этого времени Зорге начинает работать плохо, усиленно просит отозвать его домой. Из этого, как говорилось в документе, следует, что японцы и немцы не арестовывают Зорге, чтобы отправить его в СССР для разведывательной работы на себя. В конце документа говорилось, что информацию Рамзая необходимо всегда сопоставлять с данными других источников, а также тщательно анализировать и критически к ней относиться.

Среди всех действующих резидентов нелегальной сети военной разведки Красной армии только один Рихард Зорге имел такую крайне негативную характеристику. Вместе с тем ряд сотрудников Разведывательного управления, в том числе заместитель Ф. Голикова генерал-майор А. Панфилов, не были согласны с ней и верили, что Рамзай являлся ценным работником и ему можно доверять. В конечном итоге Ф. Голиков приказал взять на особый учет все донесения, приходящие из нелегальной резидентуры в Токио, а ее руководителю сообщить, что его замена в создавшихся условиях пока невозможна.

Зорге, конечно, не знал о том, что произошло в Центре. Однако обратил внимание на еще более жесткий тон получаемых из Москвы указаний. Думать о том, чем это вызвано, у него не было времени — происходящие в Японии события требовали практически круглосуточной работы всей его разведывательной группы. Он только вновь написал телеграмму с просьбой направить помощника радисту Клаузену, а также других новых сотрудников, чтобы усилить резидентуру в этот сложный период.