Рихард Зорге. Легенда разведки

Тот же Зибург рассказывал, как полицейский агент инструктировал на предмет распознавания шпионов… гейш. Оказывается, шпиона легко можно узнать по внешнему виду. Это мужчина, конечно белый. Он носит пальто с поднятым воротником и шляпу, держит в зубах короткую трубку, а в глазу — монокль. Гейши слушали молча и внимательно. Впрочем, шпиону ничего не стоило обвести их вокруг пальца: достаточно было узнать от доверенной подружки содержание инструктажа, опустить воротник пальто и оставить дома трубку и монокль…

Новая командировка

В Москве Рихард пробыл совсем недолго, около трех месяцев. Практически сразу же после первой командировки его послали в другую. Неужели он был так уж срочно нужен в Японии? Обычно нелегалам после длительного пребывания за границей давали отдохнуть, затем отправляли на переподготовку, кадровым сотрудникам предоставляли возможность поработать в центральном аппарате. Правда, последнее Рихарда не касалось, поскольку он не был кадровым сотрудником. Генерал Судоплатов квалифицирует его как специального агента. Но и специальному агенту ни дом отдыха, ни разведшкола нисколько бы не помешали. Однако Рихарда не отправили на переподготовку, хотя и подготовки в свое время он не получил. Для сравнения: нелегала Артура Адамса перед командировкой в США готовили девять месяцев, а США — это далеко не Япония, это намного проще. Да, у Зорге был определенный конспиративный опыт, но имелось достаточно много специфических вещей, которых он не знал. Тот же Судоплатов отмечает: «К сожалению, он не был подготовлен к поведению на случай провала». И не только к этому…

В 1935 году, когда начальник ИНО НКВД Артузов был назначен заместителем начальника Четвертого управления, с ним вместе в Разведупр пришла группа чекистов. В команде Артузова был и Борис Гудзь, который стал куратором группы «Рамзай». Уже в наше время в одном из своих интервью он сказал:

«Когда я познакомился с легендой “Рамзая”, то был просто поражен ее непродуманностью. В 20-е годы в Германии Зорге был партийным функционером-антифашистом. Он редактировал газеты, писал статьи, выступал на различных собраниях и, конечно, не мог не попасть под подозрение полиции. Потом в качестве корреспондента немецкой газеты отправился в Шанхай, где работал два года… Затем некоторое время жил в Москве. Отсюда его направили работать в Токио корреспондентом. По нашему мнению, это было грубейшее нарушение конспирации. Когда мы проводили подобные операции, то продумывали всю легенду до мельчайших подробностей… Карин и Артузов тоже считали, что “Рамзай” висит на волоске, и его разоблачение лишь вопрос времени».

Можно спорить со старым чекистом, можно соглашаться. Однако едва ли засылку Зорге в Токио так, как они была произведена, можно назвать иначе, чем авантюрой. Да, Зорге был авантюрист, да и Берзин тоже не чеховский Беликов, но на сей раз все как-то уж слишком…

Это было трижды опасно. Япония — это не Китай, перекресток всех дорог и ярмарка авантюристов. Япония — закрытое общество, с очень развитой полицией и охваченное шпиономанией. Во-первых, Зорге мог попасть на крючок японской контрразведки еще в Шанхае. Во-вторых, немецкое посольство в Токио могло заинтересоваться его прошлым. Ладно, работу в компартии еще можно было списать на «ошибки молодости», а на что спишешь работу в Европе по линии Коминтерна? А если удастся узнать, что он несколько лет прожил в СССР? Тем более что его фотографии так свободно лежали у его жены в семейном альбоме… Наконец, и шанхайские немцы могли передать в Токио информацию об участии Зорге в коммунистической деятельности уже в Китае.

Один из начальников японского отдела М. И. Сироткин в своей докладной записке «Опыт организации и деятельности резидентуры “Рамзая”» пишет: