Рихард Зорге - Подвиг и трагедия разведчика

Во время первого визита в Москву он заявил, что ему даны полномочия заключить пакт о ненападении, что же касается договора о нейтралитете, то он должен сначала запросить мнение своего правительства, а о результатах сообщит на обратном пути из Берлина в Токио. Но это было лишь отговоркой: уже в Москве Мацуока мог в течение нескольких часов обменом шифрованными радиограммами решить этот вопрос. Все дело в том, что надо было выяснить мнение Берлина по этому вопросу.

25 марта Мацуока покинул Москву и 27-го появился в рейхсканцелярии. Он, разумеется, не знал тогда того, что узнал только в 1946 году в тюрьме Сугамо: еще 3 марта того же 1941 года Гитлер издал совершенно секретную директиву, в которой, в частности, говорилось:

"Целью сотрудничества, основанного на пакте трех держав, является вовлечение Японии, возможно скорее, в активные операции на Дальнем Востоке. Большие силы Англии будут связаны этим, и центр внимания США будет перенесен на Тихий океан... План "Барбаросса" создает особенно благоприятные политические и военные предпосылки для этой цели.

Нужно быстро разбить Англию и тем самым удержать Америку от вступления в войну...

Захват Сингапура - опорного пункта Англии на Дальнем Востоке - станет решающим для успеха всей войны, которую ведут три державы...".

Только в тюрьме Сугамо американский следователь ознакомил Мацуоку и с другим совершенно секретным документом - докладом главнокомандующего германским флотом гросс-адмирала Редера фюреру, датированным 18 марта 1941 года.

"Япония должна действовать возможно скорее, чтобы захватить Сингапур... Япония готовится к этой операции, но, согласно заявлениям японских офицеров, она проведет ее только в том случае, если Германия осуществит высадку в Англии. Следовательно, Германия должна сосредоточить все свои усилия, чтобы понудить Японию действовать немедленно.

Согласно заявлению адмирала Номуры, министр Мацуока испытывал большие затруднения по русскому вопросу и сделает запрос специально об этом. Поэтому главнокомандующий морскими силами в личном разговоре с фюрером рекомендует осведомить Мацуоку о планах в отношении России".

В ходе бесед в рейхсканцелярии Гитлер и Риббентроп, возможно по совету Редера, убеждали Мацуоку, что Япония может спокойно начать агрессию на юге, не опасаясь за свой тыл на севере. Эту мысль настойчиво внушали японскому министру и фюрер, и Риббентроп.

Из Берлина Мацуока информировал Токио о планах рейха. В этой ситуации для правительства Коноэ, которое в то время готовилось к вторжению в Южный Индокитай и Голландскую Ост-Индию и по-прежнему стремилось к покорению Китайской Республики, пакт с Советским Союзом о нейтралитете был вполне приемлемым.

7 апреля 1941 года Мацуока снова появляется в Кремле, имея в портфеле полномочия своего правительства о заключении советско-японского пакта о нейтралитете.

7, 9 и 11 апреля состоялись три встречи Мацуоки с Молотовым.

Задача японского министра заключалась только в том, чтобы, не выказывая излишней торопливости, закончить переговоры в наиболее короткий срок.

Мацуока снова поставил вопрос о Северном Сахалине. Тогда советская сторона напомнила о несправедливости Портсмутского договора, навязанного Японией царской России в 1905 году, и о целесообразности теперь для обеих сторон в интересах добрососедства пересмотреть некоторые его статьи. Мацуока тотчас забыл о сахалинском вопросе. Он стал настаивать на обязательстве уважать территориальную целостность и независимость Маньчжоу-Го, на что ему для Советской России выдвинули в ответ требование об аналогичной гарантии для Монгольской Народной Республики.

12 апреля состоялась четвертая встреча со Сталиным и Молотовым. Пакт о нейтралитете был принят, и 13 апреля 1941 года в Кремле состоялось его торжественное подписание.

В тот же день Мацуока покидает советскую столицу. В сообщении о его отъезде, как всегда, перечислялись официальные лица, провожавшие высокого гостя на Ярославском вокзале. Затем указывалось: "Перед отходом поезда на вокзал приехали тов. И.В. Сталин и тов. В.М. Молотов, которые попрощались с г. Мацуока".

Лицо японского министра расплылось в широкой улыбке: приезд Сталина на вокзал говорил о том значении, которое придавало советское руководство пакту в условиях того времени. Мацуока решил не остаться в долгу. В тот же день из Ярославля он послал две телеграммы.

С т а л и н у: "...Я верю, что этот пакт окажется источником вдохновения для обеих наших наций в проведении внешней политики, которая отныне будет характеризоваться взаимным доверием и дружбой".

М о л о т о в у: "Подписанным сегодня пактом мы направили наши нации на новый путь дружбы. Я верю, что этот документ послужит нам маяком в улучшении наших отношений... Я уношу с собой только очень приятные воспоминания о своем временном пребывании в вашей великой стране".

21 апреля с пограничной станции Маньчжурия Ёсукэ Мацуока дал сразу три телеграммы. Первая - в редакцию газеты "Правда":