Рихард Зорге - Подвиг и трагедия разведчика

И еще, оглядываясь на пройденное, он может сказать самому себе: он был бескорыстно верен великому делу - тому единственному, которому посвятил всю свою жизнь. Да, жизнь его была нелегка. Немного выпало на его долю тех радостей и благ, за которые обычно и ценит ее большинство людей. Однако полная лишений, тревог и опасностей, она все равно была счастливой, как это ни парадоксально. "Путник, в Спарту придя, поведай, что все мы здесь пали в долгой неравной борьбе, волю отчизны храня...". Вот и эти его строки, подобно надписи на памятнике спартанцам, павшим у Фермопил, должны, непременно должны остаться свидетельством для них - для тех незнакомых ему, которые обязательно прочтут и поймут, во имя чего боролись и отдали свою жизнь его товарищи и он сам...

...Глаза привыкли к полумраку. Сердце - к изнуряющей духоте. Запястья закованы в наручники. Их не снимают даже в кабинете следователя. Рихард уже не обращает внимания на жесткую тяжесть металлических колец. Он склоняется над откидной доской-столом и пишет. Неторопливо, погруженный в себя, сосредоточенный на самом главном:

"Все, что я предпринимал в жизни, тот путь, которым я шел, все было обусловлено тем решением, которое я принял 25 лет назад.

...И сейчас, встречая третий год Второй мировой войны, а в особенности имея в виду германо-советскую войну, я еще более укрепился в своей уверенности в том, что мое решение, принятое 25 лет назад, было правильным. Об этом я заявляю со всей решительностью, продумав все, что случилось со мной за эти 25 лет, и в особенности за последний год...".

Он отложил перо. Может быть, вот-вот скрипнет дверь и войдет начальник тюрьмы. Ну что ж... В душе его нет смятения и страха, хотя он никогда еще так не жаждал жизни, ветра и солнца. Но все равно: если бы мог он тогда, 25 лет назад, заглянуть в свое будущее и увидеть этот сумрак камеры, наручники на запястьях - он все равно пошел бы по жизни этим путем.

Глава I

Китай. Соратники

...Постепенно приближался момент, когда я должен был отказаться от позиции стороннего наблюдателя и принять окончательное решение.

Р. Зорге

Первые шаги резидента в Шанхае

- Павел Иванович ждет вас в десять ноль-ноль...

Рихард вышел из дому и по старым московским улочкам стал выбираться на бульвары. Было раннее октябрьское утро 1929 года.

Павел Иванович приглашал его к себе во второй раз. Значит, решение уже принято. И, может быть, этот день - один из последних перед долгой разлукой с Москвой, с Катей, с друзьями, со всем, что вмещает в себя слово "Родина".

Что ж, он сам решил. Сам настаивал...

Ветер наметал из палисадников хрустящие желтые листья. Потрескивал ледок между булыжниками мостовой. Рихард не торопился: до назначенного часа времени еще много, а он любил точность - ни на минуту раньше, ни на минуту позже. К этому его приучили годы конспиративной работы в подполье. Он шагал и внимательно, с особой остротой, как смотрят на дорогое сердцу перед долгой разлукой, вбирал в себя картины этого утра.

Ватага ребят сломя голову неслась в школу. Дворник с медной бляхой на фартуке шаркал метлой по тротуару. Молоденькая мамаша уже выкатила коляску: спать, спать на морозце! Да, у всех свои заботы...

На рекламной тумбе аршинными буквами: "Премьера. Лучший фильм сезона: "Обломок империи". Эпопея в 6 частях. Картину сопровождает симфонический оркестр в составе 30 музыкантов". Рядом другой плакат: "Кооперативное товарищество "Современник" предлагает новинку 1929 года: графолог-эксперт Зуев-Инсаров определяет по почерку характер, умственное и волевое развитие, творческие способности, слабые стороны личности". Вот удалец!.. Рихард даже постоял у этого объявления. "Надо же придумать такое! Может, сходить с Катей к этому эксперту шутки ради?..".

Вчера он сказал Кате: "Наверное, скоро уеду". Она насторожилась. Весь вечер молчала.

Несколько месяцев назад друг Вилли привел его к Кате в ее маленькую полуподвальную комнату, заваленную книгами. "Знакомьтесь. Публицист Рихард Зорге. Наша очаровательная Катюша. Вам предстоит, Катюша, научить этого публициста правильно говорить по-русски, если вы не возражаете". Они стали регулярно заниматься русским языком. Потом Катя познакомила его со своими друзьями. Все чаще они вместе проводили вечера. Беседовали о многом. Он узнал, что три года назад Катя окончила в Ленинграде институт сценического искусства, начала с блеском выступать в спектаклях. Вышла замуж. Муж тяжело заболел и умер. Она оставила сцену и пошла работать на завод аппаратчицей. Сказала: "Страна трудится - и я должна трудиться...". Работает. Дает уроки...

Как он хочет, чтобы Катя была счастлива! Вправе ли он войти в ее жизнь?

Но вот в памяти события последнего времени.

19 октября в Москве, на собрании партячейки Рихард рассказывал о своей жизни: