Рики Макарони и Гриффиндорская мафия

То, что это вряд ли, Эди наверняка понимал не хуже слизеринцев. Профессор Снейп здорово поддерживал свой колледж, глядя сквозь пальцы на промахи слизеринцев и подчеркивая малейшие ошибки других, и его действия Рики тоже не слишком нравились. Он обозначил это так, что кроме гриффиндорской мафии, в «Хогвартсе» действует также и слизеринская банда.

Дик, судя по слухам, учился совершенно ужасно. Верилось в это с трудом, поскольку он почти не вылезал из библиотеки. Он теперь постоянно выглядел так, как в тот раз в поезде, когда признался Рики, что боится попасть в «Хуффульпуфф». При встречах он держался недружелюбно, и мало–помалу Рики перестал ему сочувствовать.

В учебе у самого Рики получалось лучше, чем у многих его сверстников. Однако чем дальше, тем больше Рики убеждался – он пользуется не своей палочкой. Во время применения палочки его как будто подменяли – он чувствовал такие приступы любви и милосердия, что становилось противно. А то, что их вызывает палочка, было определенно: едва Рики отпускал ее, блажь проходила.

Он измучил Лео назойливыми расспросами, подробно выпытывая, что именно он почувствовал в магазине у Олливандера, когда покупал палочку. Рики подозревал, что только хорошее воспитание не позволяет Лео послать его подальше.

— Меня охватило волнение, и я не захотел ее отпускать, — в сотый раз отчитался Лео, когда они после завтрака в пятницу шли на трансфигурацию. – Я не сравнивал, отличается она от других внешне или нет.

Профессор МакГонагол как всегда строго поглядывала на учеников, пока они перекрашивали пуговицы. У Рики не было никакого основания считать, будто она каким‑то образом выделяет его, однако, как в случае со Снейпом, он не сомневался, что она опасливо изучает его исподтишка. Как будто отмечает, что он пока не сделал никакой пакости.

Мысли Рики сосредоточились на вчерашнем эпизоде. Несколько дней он так расписывал Лео прелести рыбалки, что тот в конце концов загорелся. Вдвоем они подошли к Эльвире и спросили, удастся ли организовать это в «Хогвартсе». Эльвира ничего не знала и посоветовала обратиться к завучу. Рики охотнее обратился бы к Марку Эйвери, но старосты надежно обезопасили свой досуг: за любую попытку отвлечь их в это время они назначали взыскание. Ничего не оставалось, как последовать совету Эльвиры.

Лео постучал в дверь профессорского кабинета. Раздалось резкое «Войдите!». Рики проследовал первым в распахнутую Лео дверь.

Судя по тому, что он там увидел, профессор был человеком аккуратным и целиком посвятившим себя своему предмету и колледжу; впрочем, Рики считал так с самого начала. На столе красовался кубок квиддича, заработанный слизеринской командой в прошлом году. Все стены были забиты полками с различными ингредиентами, свет шел от камина и многочисленных свечей. Профессор стоял к ним спиной возле стола и наклеивал этикетки на какие‑то банки. С краю стола свешивалось письмо. Рики успел прочитать: «…приеду в ночь с пятницы около одиннадцати. Гарри Поттер.»

— Сэр, — решился обратиться Рики, поскольку тот никак не показал, что знает об их присутствии. Рики мог бы поклясться, что звук его голоса заставил профессора напрячься, хотя в его позе ничего не изменилось.

— Я Вас слушаю, — более любезно произнес он, как всегда со слизеринцами. Он закончил с одной банкой и лишь тогда обернулся. – О, Нигеллус, Вы тоже? – с Лео он говорил еще более дружелюбно. – Что‑нибудь случилось?

— Нет. Мы хотели спросить Вас, можно ли в озере ловить рыбу? – выпалил Рики.

Черные глаза профессора странно сверкнули.

— Что? – переспросил он, так и не выдав удивления, будто уточнял ясный вопрос.

— У меня есть удочка. И я хочу удить рыбу в озере. Конечно, если она там есть, и если это можно. Сэр?

— Что за нелепая фантазия? – ни с того ни с сего профессор вдруг сделался необычайно суров. – Это школа, мистер Макарони, и за всю ее историю еще не было такого прецедента, чтобы ее ученики во время учебного года позволяли себе подобное развлечение. Советую вам, молодые люди, обращать больше внимания на учебу. И в будущем, пожалуйста, не беспокойте меня всякой чепухой.

— С тобой он был более вежлив, — задумчиво отметил Рики по пути в гостиную.

— Возможно, оттого, что я чистокровный, — пожал плечами Лео. – Профессор Снейп в молодости был сторонником Сам – Знаешь – Кого.

— Нет, тут что‑то другое, — заявил Рики. – Он как‑то странно ко мне относится. И другие учителя тоже.

— Ой, не фантазируй! – наконец‑то рассердился Лео. – То палочка тебе не подходит, то еще что‑нибудь. Хватит выдумывать!

… — Макарони, необязательно перекрашивать каждую по три раза! Они у Вас все скоро станут радужными. Я и так уже дала Вам с Нигеллусом по десять баллов, и большего Вы все равно не добьетесь.

Отложив вместе с палочкой благостное оцепенение, Рики пристально заглянул в орлиные глаза профессора МакГонагол. Она поджала губы и отвернулась к другому ученику. Хотя Рики и отрешился от происходящего в классе, он был уверен – профессор МакГонагол решилась сделать ему замечание, когда у нее не осталось иного выхода.