Рики Макарони и Клуб Единства

— Я не понял этого тогда, и только позже ко мне стали приходить отрывочные воспоминания, и я начал понимать, что это сделал я. Крик павлина я запомнил по телевизору. В ванне, раздеваясь, я взял шарик, думая, как здорово получается у Питера заставлять птичек выполнять его приказы. А потом оставил воду набираться, и пошел к клетке. Хорошо помню, что сам открыл клетку и вытащил канарейку. Но ничего не собирался делать. Когда канарейка закричала, я, наверное, испугался. Я не помнил, как очутился в этой комнате. Проскользнул в ванную и все забыл. Потому что приехали крестный и мама, я был так рад.

«Да уж, здорово», — подумал Рики.

— А потом, — самостоятельно продолжал Артур, — в поезде случилось это – с Тони. Я так разозлился на него, и… Однажды, на дне рождения моей бабушки, когда собралась вся наша семья, тетя Пэнси рассказала моей маме, что недавно посещала курсы и научилась снимать и вызывать припадки. Она дотронулась до шеи мамы. Не нажала, конечно, но я запомнил расположение ее пальцев.

— Вот и скажи что‑нибудь при детях, — вздохнула дама с прической и павлиньим пером.

— Луна, тихо! – шикнула тетя–целитель. – Продолжай, дорогой.

— Тогда я в первый раз почти сразу осознал, что сделал. Я по–настоящему запаниковал. Но с Тони все было в порядке, и я старался не думать об этом. Но с тех пор стало неспокойно, и ко мне начали приходить воспоминания. Я почти убедился, что это я пытался проникнуть в кабинет директора, хотя единственное, что помнил, как вскочил на метлу, услышав голос Филча. Я не понимал, зачем мне это было нужно. Вроде бы я должен был что‑то взять.

Артур глубоко вздохнул и затих.

— Ты больше никак не пытался использовать этот предмет? – уточнил директор.

— Пытался, и использовал, — несчастным голосом отозвался Артур. – Когда мы играли в квиддич, я был вратарем, как мой дядя Рон, я хорошо помнил его рассказы, но обнаружил, что, когда дотрагиваюсь до талисмана, могу воспроизводить его профессиональные захваты и блокировки в точности, как он рассказывал, как будто сам уже умею это. Это было так здорово! Но я понимал, что должен тренироваться вместе с командой, иначе буду выглядеть подозрительно. Ральф думал, что я давно вернул эту штуку. И потому, когда во время матчей он оказывался рядом, я почти всегда, кроме одного раза, пропускал мячи. Не зря же я ходил на тренировки после отбоя вместе со всеми.

После этого коронного признания Артур умолк. Все учителя, включая директора, мадам Помфри, Эльвира и Ники воззрились на четверку. С одной стороны, Рики готов был провалиться сквозь землю, с другой, жалел, что не может подойти к Артуру и треснуть по лбу.

Отвернувшись от Эльвиры и Дамблдора, Рики встретился взглядом непосредственно со своим завучем; рядом, правда, стоял еще Люпин, но это не имело значения. Профессор Снейп ясно дал понять, что разговор, который между ними обязательно состоится, внушит, наконец, непослушному студенту некоторое почтение к школьным правилам. Впрочем, покачивания головы выдавали, что Снейп не надеется на многое.

— И часто вы тренировались? – невинно поинтересовался Дамблдор.

— Профессор! Это нечестно! – не давая Артуру рта раскрыть, воскликнули в один голос Ники и Эльвира; Рики этого никак не ожидал.

— Хорошо, Артур. Это все, что связано с талисманом? – уточнил Дамблдор.

— Нет. Дело в том, что я хорошо изучил сильные стороны всех в нашей команде – они очевидны.

— Комплиментами задобрить пытается! – шепнул Рики.

— Рики! Он же не осознает сейчас, что говорит. Это действие исповедального зелья, — напомнил Лео.

— То, что с ним происходило, ужасно, — посочувствовал Эди.

— А он даже сам не понимал, — вставил Дик.

— Ну и что? – сделав им знак умолкнуть, спросил директор.

— Я воспользовался этим, когда наступили экзамены. Я уже понял, что могу делать то, что умеют другие люди, когда думаю о них, и не очень старательно готовился. Рики хорошо управляется с растениями, и у меня тоже получилось, но когда профессор Стебль задала вопрос, пришлось вспоминать самому. С зельями вышло так классно, я даже не ожидал. Лео Нигеллус действительно отменно их варит, а я думал, Снейп его просто так захваливает.

«Вот за это ты получишь в будущем году по шее, неважно, соображаешь сейчас или нет», — подумал Рики. Преподаватель зелий невозмутимо отвернулся от Мак–Гонагол.

— Но с историей магии ничего не получилось, сколько я не вызывал образ Дика. Надеюсь, я хоть на проходной балл вытянул.

— Прекрасно. Теперь – все? – спросил Дамблдор.

— Да.

— Тогда отдыхай, — разрешила тетка, и Артур сразу расслабился.

— Итак, действительно, это было заклятье подвластья, — подытожил Снейп.

— Бедный мальчик не мог избавиться от него. У него полиморфная наследственность, и его трансфигуратор притянул как никого другого, — вздохнула Мак–Гонагол.

— Этого бы хватило, — согласился директор. – Но, Минерва, Вы использовали его летом и не испытали на себе никакого подвластья?

— Тогда… – начала профессор Мак–Гонагол. Учителя и тетки Артура начали обмениваться многозначительными взглядами.

И тут Рики осенило.