Рики Макарони и Пятое Колесо

Рики припомнил разом и растерялся еще больше. Действительно, примерно год, нет, целых два года назад, а точнее, почти два с половиной года назад имел место неприятный эпизод, когда Мелани его выставила из вагона для старост. У него тогда случился один из сильнейших приступов бешенства, которого он сам испугался, ведь не знал тогда еще о Темном лорде. Отличное было время!

А теперь юноша даже не знал, что сказать Флитвику.

— Знаете, сэр, я, может быть, поеду на автобусе, — пробормотал он.

Снейп соизволил повернуться к нему и выдал слабую ехидную улыбку специально для непонятливого ученика.

— Дело не в этом, а в принципе, — разъяснил он. — Я лично не вижу необходимости специально вмешиваться и делать выговоры, тем более, конфликт между Вами и мисс Хатингтон произошел довольно давно.

Рики как раз подумал о том, что после того случая в поезде очень не хотел пускать Мелани в штаб. Удивительно, насколько это перестало теперь задевать кого-либо, все равно обсуждать секретные дела в штабе не стоило, и не из-за Мелани, а из-за портрета Финеана Нигеллуса.

— Зачем-то мисс Хатингтон сама подняла эту тему, — продолжал профессор Снейп.

— И правильно сделала! — настойчиво подчеркнул профессор Флитвик. — И директор Дамблдор со мной согласился.

— Так что теперь, когда Вы все же поедете «Хогвартс–Экспрессом», рекомендуем Вам занимать купе в вагоне для старост, — подытожил Снейп.

Вывод из этого прямого указания, столь очевидный, поразил Рики тем, как он сразу всего не понял. Его снова изолировали, только на этот раз…

— Тем более, все Ваши друзья будут рядом с Вами, — добавил Флитвик, но Рики едва услышал.

Значит, так его стараются обезопасить от враждебного общества. Обезопасить его — от добропорядочных колдунов и ведьм — не наоборот!

— Спасибо, — вымолвил он, с трудом фокусируя взгляд на преподавателях. А те, со своей стороны, исправно подмечали его реакцию на новую привилегию, даже не пытаясь скрыть своего пристального наблюдения. — Только ведь, мне в «Хогвартс–Экспрессе» остается одна поездка.

Тут Рики сам себе не понравился. Зачем надо было это говорить? Его слова прозвучали, как претензия в том, что могли бы и пораньше отметить его заслуги и пустить к старостам. И Снейп едва уловимым движением бровей тотчас выразил ученику свое неудовольствие по поводу такой наглости.

— Я, конечно, очень благодарен Вам за беспокойство, сэр, — поспешил Рики обратиться к Флитвику, — но, честное слово, я не собираюсь жаловаться на Мелани Хатингтон. Вряд ли мы с ней еще вернемся к тому спору, и сейчас она относится ко мне вполне терпимо.

Однако он вспомнил и другие подвиги Мелани, в связи с чем не мог себе не признаться, что Артур непременно бы воспользовался ситуацией и рассказал о ее жульничестве со снитчем. Его задумчивая рассеянность, конечно же, не укрылась от профессора Снейпа.

— Если хотите сказать еще что-то, сейчас у Вас есть такая возможность, — указал он.

— Вовсе нет, — категорично заявил Рики, еще раз поблагодарил учителей и распрощался. Он понимал, что не всегда следует говорить то, что хочется. Ну, напомнит он им прошлые прегрешения Хатингтон, а зачем? Куда больше хотелось осторожно спросить насчет комиссии; но недальновидно показывать, что он беспокоится.

Накануне матча между «Равенкло» и «Хуффульпуффом» неожиданно занервничала Тиффани.

— И зачем я только согласилась комментировать, — вздыхала она все чаще. И каждый раз все, кто сидел рядом, выражали убежденность, что она, конечно, прекрасно справится. В самом деле, кормит же она хагридовых пауков наравне со всеми.

В решающую субботу за завтраком в атмосфере Большого зала воцарилось радостное возбуждение, несколько нервное среди игроков «Равенкло» и «Хуффульпуффа». Оно и понятно, им предстояло играть, а всем прочим — просто смотреть.

— Гермиона сегодня первый раз, — зловеще произнесла Рози. Она вертела головой, приподнимаясь, стараясь разглядеть подружку за столом «Хуффульпуффа».

После завтрака Рики и другим семикурсникам «Слизерина» потребовалось больше времени, чем обычно, чтобы выйти из Большого зала. Что неудивительно, ведь в вестибюле возникла толкучка, все спешили на матч. Наконец, они оказались в потоке, который, строя предположения и кутаясь в мантии, несся к выходу.

— Нигеллус, Макарони, подойдите.

Рики даже удивился, как ему удалось что-либо расслышать при таком шуме. Однако они, недоуменно переглядываясь, уже спешили в сторону своего завуча, пытаясь угадать, что стряслось на этот раз и — глупо, но прокручивая в голове, на натворили ли они чего. Однако Снейп, ожидающий их возле спуска в подземелья, не выглядел рассерженным, только недовольным, и, похоже, не ими.

— Нигеллус, пожалуйста, проследите, чтобы отсутствие Макарони на матче ни у кого не вызывало вопросов, — распорядился завуч в той манере, которая всегда вызывала у Рики протест. Профессор, едва повернувшись, моментально просек его состояние и принялся разъяснять, как болвану: — Сами понимаете, матч — это идеальное прикрытие. Вас хочет видеть министр, — тихо огорошил он и вновь обратился к Лео. — Вы, Нигеллус, ступайте.