Рики Макарони и Пятое Колесо

— И других людей к хозяину, — добавила Дора. — Вообще, напиши про Моргану или Мими, Тиффани будет приятно.

Джим упирался, пока Артур не потерял терпения.

— Сейчас отправлю тебя прямо к профессору МакГонагол, и попробуй объяснить ей, что гриффиндорка, которой разбили духи, заслужила это своим недостойным поведением. Ты, вообще, уверен, что Филипса твоя статья порадует?

— Могу о проклятье должности написать, раз вам не нравится, — сварливо пригрозил Джимми, не подозревая, что разворошит тем самым осиное гнездо в душе Рики.

Рики умудрился почти упустить из вида эту свою задачу, которую с начала года обозначил себе в качестве главной. Да, он был занят, особенно теперь, с акромантулами, но… Пришлось задуматься, не потому ли его так раздражает увлеченность Лео, что относительно проклятия должности у него так и не появилось никаких новых объяснений? И после очередного урока он снова обратился к преподавателю защиты с нескромным вопросом, не чувствует ли тот чего-нибудь особенного.

— Я чувствую все четче, что моя жизнь, в некотором роде, предопределена. Колесо крутится, нравится нам это или нет, — произнес Ван. — Но это относится ко всему, а не только к тому делу, которое тебя интересует.

Рики сразу вспомнил про старых ведьм. Да уж, ту ситуацию он не планировал. Неужели с этой треклятой должностью не справиться?? Но ведь не было изначально на ней никакого проклятья. Если можно наложить его, то можно и снять.

Он еще спросил, как собирался, по поводу статьи, получив ответы, попрощался с профессором и вышел в коридор. Там на глаза сразу же попался Джимми Поттер, с пером за ухом, в ореоле кипучей деятельности, окруженный несколькими вопрошающими читателями. Не он ли ныл и психовал в прошлом году оттого, что родился в тени своего знаменитого отца?

Поравнявшись с юным журналистом, Рики слегка кивнул ему в знак приветствия, и, не будучи уверен, что замечен, отправился дальше в сторону штаба. Мысленно он, не проникшись ободряющим примером, так и увязал в своем тупике. Хорошо понимать, что все решаемо, однако в деле с должностью он с начала года не продвинулся ничуть. Может, что-то упустил.

«Дик может что-то помнить», — вдруг предположил он и решил, не откладывая, обратиться к равенкловцу за помощью.

Он без труда разыскал Дика в комнате старост. Тот, сосредоточенный и раздосадованный, корпел над грудой пергаментов, в которых Рики с порога опознал копии карты замка. Сам Рики почти забыл о ней, но недавно стал замечать похожие кипы, да и Дора упоминала, что Дик собирается и дальше продолжать попытки воссоздать карту.

— Дверь закрой! — отрывисто распорядился равенкловец, не поднимая глаз. — Еще хуже, чем было. Может, я что-то упустил?

Рики не решился отвлекать его. Просто присел рядом, и смотрел, как он работает.

— Ну, вроде все есть, — проворчал через некоторое время Дик. — Чего я не вижу?

Наблюдая, Рики проникся процессом, и честно задумался.

— Ту карту сделали гриффиндорцы ведь? — уточнил он; кажется, что-то такое он когда-то слышал.

Дик поднял на него усталый взор, преисполненный недоверчивой надежды.

— Да, — подтвердил он. — Ну и что?

— Пока не знаю. Но есть определенная гриффиндорская логика, и, может, у них там, в башне есть что-нибудь гриффиндорское, — сумбурно изложил Рики.

Дик наморщил лоб, посмотрел на лежащие перед ним пробные экземпляры карты и, поколебавшись, откинулся назад.

— Нет, сейчас ничего в голову не приходит, — сознался он. — Надо будет позднее подумать. А ты чего тут сидишь просто так? — обратился он к Рики.

— Я не просто так. Я хочу с тобой поговорить, — обрадовал друга Рики.

— Говори, — разрешил Дик, все еще не до конца отряхнувшийся от интеллектуальных усилий.

— Ты не вспомнишь что-нибудь особенное о преподавателях, занимающих должность защиты?

Кажется, вопрос Дику понравился. Возможно, потому, что в этом он разбирался лучше, чем в карте.

— Ну, прежде всего, информацию о них собрать нетрудно. Можно выписать…

— Нет. То, что ты помнишь сейчас, — попросил Рики.

— Погибали только те, у кого была подмоченная репутация и темное прошлое, или просто трудная биография с множеством тягот. Но, с другой стороны, есть такие же, на ком не осталось ни царапины. Да, Бэскотт, — кивнул он Рики, — и Люпин тоже, его жизнь легкой не назовешь. Некоторые, — продолжал он, — пострадали серьезно и даже необратимо. Это обычно люди чувствительные, даже художественно одаренные, вроде профессора Локхарта, — Дик взглядом указал на полку, украшенную трудами вышеупомянутого профессора.

— А что с ним случилось? — поинтересовался Рики. — Он же, судя по предисловию, такой хвастун!