Рики Макарони и Пятое Колесо

В том, почему Люпин относительно благополучно перенес назначение, не только Рики склонен был согласиться с профессором Снейпом.

— А вот дядя Гарри по жизни научился, должно быть, сопротивляться даже самым безнадежным переживаниям, — с гордостью произнес Эди. — И ему должность принесла хороший результат. Под конец того года, помните, он уничтожил хоркрукс!

«Вот уж сомнительное удовольствие», — кисло подумал Рики, но спорить не стал.

— Профессор Лавгуд в тот класс помимо уроков почти не заходила, тем более — в вечерние часы, — отметил он. — Она же возвращалась к своей семье. Поэтому проклятье и не оказалось на нее никакого влияния.

Она нравилась ему ничуть не меньше Вана, потому что была ведьмой оптимистичной и по характеру плохо поддавалась подобным воздействиям.

— Зато профессор Ван склонен любоваться закатами и тому подобными красотами, — с сожалением произнес Дик. — А ему совершенно не свойственны всякие депрессии и тому подобные безобразия! Возможно, поэтому он и принял это рискованное решение ехать к Лонгботтому. Может быть, спросить совета профессора Дамблдора было бы куда благоразумнее, но мне лично это не пришло бы в голову.

Но после того, когда крестный пообещал, что профессора поправятся, Рики начинал волноваться из‑за своего открытия. Теперь, когда загадка должности для всех разъяснилась, у него возникло впечатление, что они вообще не собираются снимать заклятье. В «Хогвартс» началось настоящее паломничество, Рики не раз здоровался в коридорах с теми же членами экзаменационной комиссии ТРИТОНА. А уж профессор Малфой побывал три или четыре раза, даже обедал в Большом зале. Все приезжали, смотрели, удивлялись, как раньше до этого не додумались, и оставляли все как было с незапамятных времен, чтоб другие могли полюбоваться.

Попадание Рики в больничное крыло одноклассники приняли на свой счет, и держались с ним подчеркнуто предупредительно. О том, что в действительности произошло, не узнали даже Ирис и близнецы Уизли. Но ученики, понятно, настойчиво желали выяснить, что случилось с профессором Ваном.

— Он обещал показать нам превращение в тигра! — негодовал гриффиндорец–четверокурсник.

Виктор Чайнсби, который, как выяснилось, тоже не успел утвердить свою статью у преподавателя защиты, показал себя умным, как всегда. Он обратился прямиком к Дику и потребовал объяснить, куда делся профессор и почему Макарони не может спокойно жить.

— Он извинился, но прежде пришлось ему все рассказать, потому что мать ему что‑то намекала в письмах, — оправдывался Дик. — Виктор в ужасе. Говорит, о нас теперь черт те что будут думать в Китае. Ну, вы его знаете.

Через два дня в гостиной «Слизерина» появилось объявление для выпускников. Оно гласило, что по случаю болезни профессора Вана статьи по защите от темных искусств будет править лично профессор Снейп. И в указное время выпускники устремились в подземелья.

Там Рики получил возможность убедиться, что это по–прежнему тот самый Снейп, к которому все привыкли за прошедшие годы. Он принимал по одному в своем кабинете, в то время как остальные ждали в классе за партами. И, разумеется, слышали все критические замечания. Половину Снейп успел отправить на доработку, и Рики вполне проникся трепетом, когда подошла его очередь.

Будучи с утра убежденным в образцовости, актуальности и грамотности изложения своей работы, напоминая себе, что в сравнении с битвой с Упивающимися смертью это пустяки, с быстро бьющимся сердцем он переступил порог профессорского кабинета, где банки на полках молча приветствовали его.

Снейп с выражением лица, которое расшифровывалось примерно как: «Повесят же такую бестолковую работу, мог бы — отказался», даже не кивнул. Он протянул руку и проворчал:

— Давайте сюда ваш опус, посмотрим.

Перо как будто само прыгнуло зельевару в руку. И в этот раз он, к сожалению, даже не предложил присесть. Рики задержал дыхание, когда профессор сделал первую правку на второй странице.

— И что за обороты! — фыркнул он. — «К сведению почтенной публики», Вы же не дурацкий роман пишете, а научную работу! Вы читали журнал прежде, чем это туда написать?

Единственное возражение, что так принято было обращаться в колдовских научных кругах, когда Том Реддл опубликовал свои хваленые «Принципы черномагической теории», Рики удержал при себе.

— Ну вот, опять, — проворчал профессор и снова что‑то зачеркнул. — А это! Я и Вы знаем, Макарони, что это правда, но нельзя в научной работе опираться на не доказанный феномен и не давать никаких ссылок. Вы же не хотите насмешить редактора! И пугать его, кстати, тоже ни к чему.

Стрелки часов на полке над головой завуча двигались медленно. Рики казалось, что экзекуция длится и длится.