«А профессор Снейп сказал, — продолжалось уже другим почерком, — что, поскольку ему его итальянская коллега ничего не пишет и не шлет, это можно считать за радостное известие».
«Это Дора тут со своими комментариями, — объяснила Селена. — Он имеет в виду, конечно, твое поведение; Снейп знает, что в другой школе твоим наставником также является профессор зелий. Профессор Поттер, может, тебе это и не понравится, прекрасно справляется. Мы много практикуемся у него, и читаем тоже прилично. Но Дамблдор, по–моему, не рассчитывает, чтобы он остался на следующий год».
«А я подралась с Мелани Хатингтон возле женского туалета, — объявила Дора. – Между прочим, нас Френк самолично растащил, и меня потом стыдил. А я и в самом деле забыла, что я ведьма. Все‑таки палочкой врезать – не то, что рукой! Ее никто не спрашивал, что она, дура, думает про мою новую прическу! Тем более, все и так знали, что я заклинанием не туда попала. По рассеянности его произнесла, когда наматывала прядь на палочку. Я молча радовалась, что не облысела, а у нее это вызвало слишком громкие сожаления. Ну подумай, есть справедливость на свете?!
Кстати, на твоей чашке я смотрюсь вполне симпатично, но меня возмущает, что кто‑то подарил меня МакГонагол. Ты действительно осознанно согласился, чтоб весь сервиз послали именно ей?!».
«Вот тоже радость, объясняться теперь с Дорой». Рики понимал, что изображения возникли непроизвольно, но лучше бы на чашке, в самом деле, воплотился песик Даниэлы, который и лаял, и кусал значительно меньше.
«Я становлюсь все более нервным, потому что приближается первый квиддичный матч этого года, — делился Дик. – Конечно, у меня вряд ли пропадет голос, но вдруг начну плести всякую чушь?!».
«Квиддич такое дело, что никто не заметит», — подумал Рики.
Он с удовольствием ознакомился с реакцией Лео и всего класса на портреты (Френк расстроился, что «он там еще не помер», а Тиффани обиделась, почему ее нет).
«Как вернусь, нарисую ее, и пусть пришлет сюда какому‑нибудь парню», — решил Рики.
Дальнейшее содержание основательно сбивало с веселого настроя. «Я получил данные о твоем Пигнолли. Он числится в не то чтобы совсем черных, а скажем так, серых списках Гильдии Авроров Великобритании (ГАВ). Он никогда не попадался как Упивающийся смертью, даже так и не принял Метку. Но он из своей страны, издалека весьма сочувствовал идеям Темного Лорда насчет борьбы с пополнением рядов магического общества путем привлечения нечистокровных колдунов и ведьм. Пигнолли проявил себя как редкий фанатик чистоты крови; возможно, поэтому так и не женился, но вряд ли мой папа может знать такие вещи наверняка. Точно, что Пигнолли однажды, еще в молодости, устроил скандал в римском баре, вроде как начал собирать народ и ораторствовать, кто‑то возмутился, местные мракоборцы его привлекли, провели, как сказал мой отец, «воспитательную беседу», и больше он ни в чем подозрительном замечен не был. Скажем так, несостоявшийся сторонник Того – Кого – Нельзя – Называть в силу дальности расстояния. В прошлом году Пигнолли собирался поехать на Турнир с делегацией «МентеСана», но ему отказали в визе. Странно, что он работает в школе. Если можешь, проверь, притесняет ли он магглорожденных учеников и есть ли у него любимчики».
«Он притесняет всех подряд, и нет у него любимчиков», — мысленно ответил Рики.
Эди рассказал о том, как наорал на домашнего эльфа, которого, случайно утром зайдя в штаб за забытым там пером, застукал за копанием в бумагах Клуба. «Но возможно, он и правда убирал, — признал, выпустив пар, хуффульпуффец. – Дора Нотт забегала к нам накануне, и Дик искал для нее свой прошлогодний реферат по рунам – он ей понадобился для прорицаний. Но твои письма мы в штабе в любом случае не держим».
Артур вначале не нашел ничего лучше, как занять Рики красочным описанием радости Хагрида, который, будучи где‑то проездом, видел дракона. «Я бы тоже хотел, чтобы хоть одного держали в школе», — признался сын драконозагонщика. Далее он зачем‑то в трех строчках передал все, что уже рассказали о себе другие. Рики даже зевнул и обмахнулся письмом, как веером, но все же решил дочитать до конца. «…а к Селене Олливандер клеится Фредди Гаткинс. Вряд ли ты его помнишь, вы никогда не сталкивались. Он гриффиндорец с шестого курса…».
«Чтооо?!» — первые слова до Рики не дошли вообще, и он замедленно постигал смысл тех, которые следовали далее.
«…нормальный парень, в общем. Привет от Ральфа».
— Что‑то плохое? – заботливо спросила Ческа.
За всю перемену она ни разу не отвлекла его. Кажется, выходила, ну а теперь, наверное, заметила, что текст на исписанном листе пергамента заканчивается.
— Не то слово, ругаться хочется, — выпалил Рики.
— А почему?
Ческа смотрела на него сбоку, подперев голову рукой. Встретившись с ней глазами, Рики немного протрезвел как будто и понял, что говорить ей о Селене точно не стоит.