Рикошет

Он пожимает плечами.

— Это лучше, чем ушлёпки.

— Вообще-то, я думаю, что ушлёпки — это более подходящее слово.

Мои глаза сощуриваются.

— Вы двое серьезно обсуждаете ругательные слова?

— Да, — говорят они в унисон, возвращая свое внимание ко мне. Роуз продолжает рассказ о терапевте с того места, где остановилась. — В общем, он просмотрел список и спросил меня, что я предпочитаю, я сказала ему, и он спросил, как часто. Затем он спросил, пыталась ли я остановиться, но сказал это совершенно непрофессионально.

Коннор уточняет.

— Он сказал ей, что большинство женщин приходят в его офис в поисках внимания, особенно от него, поскольку он хорошо выглядит и подтянут, и что для того, чтобы проверить ее проблему, ей нужно — цитирую: Сосать член до тех пор, пока у нее изо рта не пойдет кровь.

У меня отвисла челюсть.

— Что? — говорю я тихим голосом.

Роуз бьет его кулаком в бок, и он притворно морщится, что еще больше ее злит.

— Я пыталась быть краткой, — говорит она. — Тебе не нужно было рассказывать ей слово в слово.

— Я ненавижу перефразировать. Пользуясь твоим словарным запасом, меня это бесит.

Роуз подносит руку к его лицу, игнорируя его и говоря ему заткнуться одним быстрым движением. Ее глаза встречаются с моими, и они значительно смягчаются.

— Позже я узнала, что он никогда раньше не лечил женщин с сексуальной зависимостью. Я пытаюсь найти женщину, которая понимает твоё состояние. И я обещаю, что она будет не только уважительной, но и умной и будет знать больше, чем мы с Коннором вместе взятые.

— Это невозможно, — говорит ей Коннор. — Мы два самых умных человека во всем мире. Если собрать нас вместе, получится сверхчеловек.

Роуз театрально закатывает глаза, но на самом деле она улыбается.

— Ты идиот, — она кивает мне. — Хорошо?

Я верю Роуз. Я доверяю ей больше, чем кому-либо другому в целом мире, может быть, даже больше, чем Ло. Он бы очень обиделся, если бы услышал от меня это, но в данный момент я думаю, что это правда. Его здесь нет. Но у меня есть она.

В этом есть что-то очень утешительное.

— Спасибо, Роуз, — я обнимаю ее и надеюсь, что какой бы ужасной я ни была, как бы я ни жаловалась и ни регрессировала, она простит меня.

2 года назад

Мои босоножки болтаются в руке. Мои босые ноги касаются грязного тротуара. Я бегу. Скорее, преследую. Пока я пытаюсь догнать Ло, на заднем плане вырисовывается общежитие первокурсников, полицейские машины снуют вокруг кирпичного здания. На несовершеннолетних пьяниц надевают наручники или выписывают не очень приятные штрафы.

Ло разворачивается, одновременно замедляясь и пятясь назад. Он так хорошо умеет убегать от всего. В свои восемнадцать лет я все еще с трудом поспеваю за ним.

— Быстрее, Лил, — говорит он мне, но на лице у него дурацкая улыбка. Как будто это можно считать новым приключением. Убегая от копов во время нашей первой недели в колледже. Я, бегущая за ним.

— Мы… поднимаемся… на… холм, — хриплю я, мой темп — между ходьбой и бегом. Что-то липкое приклеилось к моей ступне, и я сморщилась, нахмурившись. Надеюсь, это была просто жвачка.

— Я тебя брошу, — угрожает он, но я с трудом ему верю. Особенно с учетом того, как он почти смеется надо мной. А потом он снова набирает скорость, мчится вперед, надеясь, что я найду в себе силы догнать его.

Я так и не догоняю. Но это приятная мысль.

Мои колени подгибаются, и я использую последние остатки сил, чтобы броситься к нему вверх по крутому склону, движение слева от нас, когда машины возвращаются из клубов и баров. Вечеринка в общежитии, которую мы посетили, была не такой уж и веселой. Пиво было отстойным, как сказал Ло. Там не было места, чтобы двигаться, а залы были так забиты людьми, что в воздухе витал странный запах. Как будто трава и пот смешались вместе. Отвратительно.

Но я не жалею об этом. Потому что там был Ло, и нам будет над чем посмеяться позже.

Его черная рубашка начинает прилегать к его подтянутой спине, груди и рукам, очерчивая форму его стройных мышц, давая мне представление о том, что скрывается под ней. Когда он бежит, он выглядит прекрасно. Как будто никто не может прикоснуться к нему, как будто он оставляет позади пылающий мир и направляется к спокойному. Его щеки заостряются, глаза сужаются в решимости. Конечно, я ничего этого не вижу.

У меня только хороший вид на его задницу.

На нее тоже не так уж плохо смотреть.

И тут я начинаю падать. Боль пронзает мою лодыжку так мучительно, что я вскрикиваю. Черт, черт, черт. Я сажусь на задницу и осматриваю кость. Она не выпирает из кожи, но мышца кажется тугой и напряженной.

— Лил? — Ло спешит ко мне, едва не скатываясь с холма, с лицом, полным беспокойства. Он наклоняется к моей лодыжке и осматривает кость так же, как и я. Его пальцы слегка касаются моей кожи. — Сильно болит?

— Болит, — я гримасничаю.

— Такая же боль, как когда ты сломала руку? — спрашивает он, напоминая мне хулигана на детской площадке, когда мы были маленькими. Гарри Чизуотер.