Рикошет сна

— Зачем нам показали это? — безучастно спрашивает карнавалет.

— Чтоб ты почувствовал острое различие между смертью и жизнью и понял, насколько жизнь в своей непостижимости прекрасна и достойна того, чтоб за нее держаться, — скомканно бубню я. Я никак не ментор-теоретик, ну совсем. И дальше — неправдоподобно елейным, дурацким голосом добавляю: — Тебе понравилось упражнение?

— Вполне, — кивает он с вялостью разминаемого в ладони мармелада.

И отшатывается от меня на Эту Сторону, чтоб проснуться в Ритрите.

Поразительное владение навыками перехода. Интересно, это у карнавалетов врожденное?

Глава 5. Первые шаги без надзора

— Мне обязательно быть его тренером-сопровождающим? — это, конечно, риторический вопрос. Та Сторона уже приняла решение.

Вильгельм и Эмма не отвечают и продолжают шагать вдоль кромки обрыва. Слева — море. Вверху — небо. Справа в траве по-разведчицки крадется Грабабайт, отслеживая, чтоб нас никто не подслушал.

— Я могу узнать хотя бы нашу общую линию поведения? Чего мы хотим от него добиться, к чему надо его подвести?

— С этим сейчас разбираются другие люди, — по резкости тона наставника я понимаю: ему досадно, что он сам не слишком относится к числу тех людей.

Арчи тем временем обедает у себя в комнате, глотая пюре с ложечки медленно-медленно — словно чтобы намеренно дать нам побольше времени. О нашем походе ночью на Ту Сторону мне не пришлось докладывать менторам — у них есть возможность дистанционного слежения за своими подчиненными и подопечными.

— Возможности и особенности среди карнавалетов настолько же разные и неодинаково выраженные, как и среди всех остальных существ. Только в их случае определить среднеарифметическое еще сложнее, чем… Да, я говорю «их», а не «нас», — повышает голос Эмма, — потому что я, повторюсь, имею к карнавальным довольно отдаленное отношение. По тому, что мы наблюдали, невозможно установить точный опыт общения Арчи с Той Стороной. Но одну подсказку мы получили явно: дом, семья.

— И смерть в семье, — уточняет Вильгельм. — Пока вы вчера общались с Аделаидой, Кикко посетил тот дом, откуда подавал сигнал Арчи. Местность там несколько месяцев назад пострадала от техногенной катастрофы — но какого именно характера, выяснить не удалось, потому что в таких местах лучше надолго не задерживаться. Остальные дома вокруг примерно в таком же состоянии, разной степени запущенности. И ни единой живой души во всем поселке, и ни единого документа.

Грабабайт виляет хвостом над травой, давая понять: хоть высокие стебли и скрывают его тельце, наш доблестный охранник никуда не исчез и продолжает обеспечивать конфиденциальность нашего разговора.

— Мог ли Арчи попасть туда такой же телепортацией, которой мы забирали его? — интересуюсь я. — Она, кстати, оказалась не такой уж и энергозатратной. Или он как-то выживал там один после потери родителей?

— С чего ты взяла, что те комнаты наверху принадлежали его родителям? — хлопает глазами Эмма. — Арчи мог быть случайным бродягой, бывшим слугой, позарившимся на состоятельные домишки мародером…

— А смартфон его, как он? — продолжаю пытать я.

— Похоже, все-таки повредился при переходе, — я снова слышу тот же резкий тон Вильгельма, который сигнализирует досаду. — Мы его храним в сейфе, но пока не знаем, подлежит ли он восстановлению.

Странно. Ситуация авральная — а два ментора из пяти вальяжно прогуливаются вместе со мной вдоль моря, вместо того чтобы отчаянно пытаться реанимировать телефон Арчи или выудить информацию из него лично.

— Мы полагаем, что в следующей вашей совместной миссии снова придется посетить некий дом. Попробуй дать там ему самостоятельность, — инструктирует меня Эмма, — или даже нет, вели его эту самостоятельность проявить. Пусть в одиночку, вне твоего поля зрения посовершает какие-нибудь действия, а потом доложит о них.

— Ага, доложит он, — не верю я, — скажет, опять память отказала.

— Докладывать о действиях Арчи может не только сам Арчи, — хихикает из клумбы Грабабайт, — а мы потом сверим то, что увидели менторы, то, сообщил мальчик, и то, что сообщил я.

Ок, пускай будет так.

До самого отхода ко сну я занимаюсь одним и тем же — всякой ерундой, которая помогла бы мне отогнать мысли о Большой Земле. Я уже давно не принадлежу к ней, почему бы она должна меня волновать? У меня есть свои непосредственные дела и задачи и днем, и ночью. Если вникать во всепланетные проблемы, с которыми не смогли справиться эксперты всех континентов, я (да и кто угодно) только зря разбередит себе нервную систему и вгонит себя в депрессию. Не думать, не думать, не думать… о розовом слоне.

К Арчи до отхода ко сну я даже не заглядываю — ни к чему. Пусть отсыпается, отъедается и смиряется с осознанием того, что теперь он часть Ритрита. Ночью на Ту Сторону мы выходим, как и в прошлый раз, практически одновременно.