Рикошет сна

— Мне со стороны видней. Из всех киллеров, способных взять на себя функцию защитника для беспомощной жертвы, ты выделяешься одним редким и безупречным качеством. Ты не просто не задаешь вопросы — тебя вообще как будто нет. Ты даже не личность, ты безотказная тень с ножом в руке. Идеальный вариант для тех заказчиков, кому есть что скрывать.

Кикко поддерживает коллегу:

— Скрывать там есть что. Как я уже говорил, детально изучать ту местность, откуда мы телепортировали Арчи, очень сложно. Но удалось установить одну беспрецедентную особенность: там уникальным образом нарушена структура перегородки между Этой и Той стороной.

Темнокожий ментор сжимает ладони в воздухе, плавно разводит их, и между ними протягивается ровный прямоугольник нейтрально-голубого оттенка — почти как коврик для мыши, только насквозь прозрачный. К преподаванию и пояснению в Ритрите подходят серьезно, с использованием самых совершенных средств визуализации.

— В нормальном состоянии перегородка на всем своем протяжении обладает одинаковой толщиной и не допускает разрывов. Но в той местности — смотрите…

Кикко дергает пальцами, и плоскость «коврика» местами собирается в бугорки и складки. Там, где ее ткань оказывается натянутой чересчур туго, она рвется, образуя прорехи разных размеров и форм.

— Чем конкретно чреват такой дефект перегородки, сказать пока трудно…

— Наверное, — перебивает его Тильда, — наибольшую опасность представляют дыры, где Та Сторона вплотную соприкасается с Этой. Их следовало бы закрыть и заткнуть — крышкой.

Грабабайт покусывает себя за кончик хвоста — напряженно размышляет. Мне вспоминаются крылья орла на ладони Арчи.

Эмма нехотя соглашается с Тильдой:

— Как вариант, как вариант…

Глава 7. Вальсируя полуправдой

Грабабайт — не ездовое, не тягловое и не вьючное животное. Но по утрам он рьяно и без опозданий впрягается в сервировочную тележку, чтобы привезти Арчи завтрак.

— Спасибо, — улыбается пациент, уже совсем не похожий на человека с недомоганием, — может, завтра мне разрешат встать и поесть за столом? Мне, честно говоря, надоедает есть лежа. Это не слишком удобно и не совсем соответствует этикету.

Есть одному — тоже не по этикету. Поэтому Байт гордо пристраивается рядом на коврике и почти синхронно с Арчи хрустит тостами, лакает йогурт, потягивает общеукрепляющий чай.

После того как Арчи принимает душ, а Байт помогает горничной прибраться, они вместе идут гулять по саду. Пациенту впервые разрешили гулять столько, сколько он захочет — при условии обязательно вернуться к обеду.

— Что это за цветок? А этот? А этот? Надо же, какие странные названия… Я никогда таких не слышал. И не видел. Они очень красивые!

На глазах у кота — который готов бы был удивиться, но уж чересчур ко всему привык — подросток полнеет, чуть сбавляет в росте и расстается с той корректной сдержанностью, которой неизменно придерживается в своей спальне.

— Ты никогда не был у моря? Это же очень типичная растительность для побережий.

— Нет, — с досадой вздыхает Арчи. — Поэтому вдвойне жаль, что я не помню, как меня везли на корабле. Я вырос под протектным куполом, выбираться наружу было запрещено. Все купола возводили на равнинах, в сейсмически нейтральных зонах, вдалеке от моря и большой речной воды.

— Батюшки! — дергает ушами Байт. — Купола еще сохранились? Это ж вроде самое первое поколение протектных построек. Их придумали и спроектировали еще до того, как техногенные катастрофы по-настоящему начались.

По саду прогуливаются и другие обитатели Ритрита. Кто-то болтает, кто-то читает книгу под деревом, кто-то занимается йогой. Перехватив взгляд Арчи, они улыбаются ему, кивают, машут рукой. Но не заговаривают и не подходят, если только сам не позовет — так велели менторы в целях скорейшей стабилизации ментально-эмоционального состояния пациента.

— Я не знаю, сохранились ли, — Арчи темнеет лицом, — наш разрушился, когда мне было семь лет.

Кот сочувственно пищит и утыкается мордочкой в антрацитовую ромашку.

— Мне повезло, что я был в школе. Под школой находилось убежище-буфер — единственное место, где оборудовали выход во внекупольную территорию. Когда зазвучала сирена, учителя увели нас в подвал, заблокировали возвратный коридор в купол и запустили энергогенераторы. Первым делом они стали звонить по тем контактным номерам, которые родители школьников оставили в буфере для экстренной связи с родственниками, живущими вне купола. Мне снова повезло: дядя Коарг и тетя Венс ответили.

Грабабайт оптимист. Но сейчас его до самых косточек пробирает озноб — невзирая на уже высоко вставшее солнце и на густую кошачью шерстку. Мягкая травка под подушечками лап превращается в твердые плиты пола, покрытого антискользящим напылением. В бункере все обустроено так, чтобы максимально исключить любой риск: упасть, ушибиться, отравиться, заблудиться, запутаться, обжечься…