Рикошетом в сердце

Хорошо хоть вчера вечером он вытащил из кармана куртки трусики Оксаны, которые она подкинула ему утром, перед тем как он уехал на работу. Девушка часто так развлекалась, а он однажды чуть не спалился на работе, нащупав в кармане тонкое кружево.

— А что это за квартира? Чья она? — Алла отстранилась и стерла свою помаду с его губ.

— Моя. Вернее, скоро будет моей. Осталось урегулировать некоторые вопросы. Поэтому нам придется задержаться здесь ненадолго.

— Ты жил здесь?

— Нет, здесь как раз ремонт заканчивали. С проводкой были проблемы, да и …

— Милый, это скучно, предлагаю заняться чем-нибудь более увлекательным. — Алла выскользнула из его объятий и завлекающей походкой направилась к стоящей посередине комнаты кровати. Тетушкина кровать… Интересно, зачем одинокой женщине нужна такая кровать? Широкая, мягкая, роскошная постель… Он никогда не сомневался в том, что тетушка была немного не в себе.

Алла тем временем медленно расстегивала пуговки на своей блузке. Глеб с удовольствием наблюдал, как за клочком зеленого шелка на пол полетели остальные предметы одежды. У его невесты было роскошное тело, и, каждый раз глядя на него, в душе просыпалась чисто мужская гордость, что эта шикарная блондинка принадлежит ему.

— Это приглашение?! Ты уверена, что не устала с дороги?

— Потом отдохнем, вместе. Иди сюда. — Алла уже удобно устроилась на подушках и протягивала к нему руки.

Глеб попытался прогнать мысли о том, что в этой кровати спала женщина, которую он, почти не зная, с детства ненавидел, и шагнул к девушке.

От Аллы как всегда пахло духами. Их аромат перебивал запах ее кожи, и так было всегда — парфюмом Алла пользовалась постоянно. Гладкая, загорелая после отдыха за границей кожа, как атлас… Мягкие светлые волосы, рассыпавшиеся по подушке… Как же он от всего этого отвык. И соскучился. Конечно, соскучился. По этому запаху, по ее холеному телу, по той ауре благополучия и респектабельности, которые всегда сопровождали Аллу. Тогда почему перед глазами невольно всплывал образ другой?

Не думать о ней, забыть, выбросить из головы.

И хотя голову разрывали противоречивые мысли, тело привычно включилось в знакомую игру. Словно какой-то рычажок в его мозгу переключился в другой режим. Режим самоконтроля. Привычное сдерживаемое удовольствие и удовлетворение от страстных стонов Аллы. На смену легкому разочарованию приходит чувство гордости собой, но чувства бурлят внутри, эмоции требуют выхода, хоть какого-то…

— Я люблю тебя… — Прошептал он, чувствуя, как наслаждение уносит его из реальности. — Люблю…

— Я знаю, мой хороший, знаю… — Чей это голос? Чужой голос… Не его он хотел сейчас услышать.

Глеб удивленно смотрел на лежащую под ним Аллу. Девушка довольно улыбалась и ласкала ладонью его щеку. Глеб с ужасом понял, что признавался сейчас не ей. Совсем не ей! Слова сорвались с его губ, он только и успел прикусить себе язык, чтоб не произнести чужое имя. Оксана…

Парень откинулся на подушку рядом с Аллой и, тяжело дыша, закрыл глаза, чтоб не видеть ее.

Алла положила голову ему на грудь и, закинув ногу на его бедро, скоро уснула. А Глеб до поздней ночи ковырялся в себе, коря за несдержанность, а в мыслях то и дело всплывал образ Оксаны. Как она дуется из-за собаки, как на сцене танцует в своем невесомом костюме, как готовит ему завтрак в фартуке, надетом прямо на голое тело, как, наконец, засыпает на его плече, утомленная взаимными ласками. Одна она…

* * *

Оксана лежала на постели Глеба в его комнате и горько плакала, прижимая к груди его рубашку. Завтра он придет за вещами, и у нее даже этого не останется. Надо было уйти сегодня. Надо было… Уйти и забыть о нем. Но как?

Сразу после ухода Глеба, Оксана почувствовала в душе плохо контролируемую ярость. Она металась по квартире, переворачивая мебель, потом нашла в серванте какой-то старый фарфоровый сервиз, видимо, доставшийся парню в наследство от родителей, и с большим удовольствием и мстительной радостью расколотила его. Разбила на мелкие осколки, так же, как он только что разбил ее сердце.

Потом ярость утихла, и пришла боль.

Девушка сидела на кровати и, глядя в темные окна, представляла, как он сейчас засыпает рядом со своей невестой. С этой холеной блондинкой, смерившей ее таким высокомерным взглядом, словно она, Оксана, какое-то мелкое назойливое насекомое. Да какое право она имеет? Кто она такая? Нашлась принцесса!

Неужели она должна так просто отдать ей Глеба? Самой отступить в тень и забыть о нем? Надо дождаться завтрашнего дня, нужно дать ему объясниться. Может, он сегодня поговорит с этой Аллой и расскажет ей… Почему-то в такой вариант Оксане верилось с трудом.